Тильзитский договор 1807. Тильзитский договор. Участники мирных переговоров

План
Введение
1 История
2 Условия мира

Введение

Тильзи́тский мир был заключён в 25 июня 1807 между Александром I и Наполеоном после войны 1806 и 1807, в которой Россия помогала Пруссии.

1. История

14 июня 1807 Наполеон разгромил при Фридланде русскую армию Беннигсена. Александр I, получив это известие, приказал Лобанову-Ростовскому ехать во французский лагерь для переговоров о мире. Генерал Калькрейт также явился к Наполеону от имени прусского короля, но Наполеон усиленно подчёркивал, что заключает мир именно с русским императором. Наполеон в это время находился на берегу Немана, в городке Тильзите; русская армия и остатки прусской стояли на другом берегу. Князь Лобанов передал Наполеону желание императора Александра лично с ним увидеться.

На другой день, 25 июня 1807, оба императора встретились на плоту, поставленном посредине реки, и около часу беседовали с глазу на глаз в крытом павильоне. На другой день они снова виделись уже в Тильзите; Александр I присутствовал на смотру французской гвардии. Наполеон желал не только мира, но и союза с Александром и указывал ему на Балканский полуостров и Финляндию как на награду за помощь Франции в её начинаниях; но отдать России Константинополь он не соглашался. Если Наполеон рассчитывал на чарующее впечатление своей личности, то он вскоре должен был признать свои расчёты слишком оптимистичными: Александр со своей ласковой улыбкой, мягкой речью, любезным обхождением был даже в трудных обстоятельствах вовсе не так сговорчив, как хотелось бы его новому союзнику. «Это настоящий византиец» (фр. C’est un véritable grec du Bas-Empire ) - говорил Наполеон своим приближённым.

Впрочем, в одном пункте Александр I показал себя готовым на уступки - относительно судьбы Пруссии: более половины прусских владений были отобраны Наполеоном у Фридриха-Вильгельма III. Провинции на левом берегу Эльбы были отданы Наполеоном его брату Иерониму. Была восстановлена Польша - однако не из всех бывших провинций, только части прусской под названием Варшавского герцогства. Россия получила как компенсацию Белостокский департамент, из которого была образована Белостокская область. Гданьск (Данциг) стал свободном городом. Все раньше водворённые Наполеоном монархи были признаны Россией и Пруссией. В знак уважения к русскому императору (фр. en considération de l’empereur de Russie ) Наполеон оставил прусскому королю старую Пруссию, Бранденбург, Померанию и Силезию. На случай если бы император французов пожелал присоединить к своим завоеваниям Ганновер, решено было вознаградить Пруссию территорией на левом берегу Эльбы.

Главный пункт Тильзитского договора не был тогда опубликован: Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне, где только это потребуется обстоятельствами. Этот тесный союз устранял единственного сильного соперника Наполеона на континенте; Англия оставалась изолированной; обе державы обязывались всеми мерами понудить остальную Европу соблюдать континентальную систему. 8 июля 1807 договор был подписан обоими императорами. Наполеона Тильзитский мир вознёс на вершину могущества, а императора Александра поставил в тяжёлое положение. Чувство обиды в столичных кругах было велико. «Тильзит!.. (при звуке сем обидном / Теперь не побледнеет росс)», - писал спустя 14 лет Александр Пушкин. На Отечественную войну 1812 впоследствии смотрели именно как на событие, «загладившее» Тильзитский мир. Вообще, значение Тильзитского мира было весьма велико: с 1807 начинается гораздо более смелое хозяйничанье Наполеона в Европе, нежели раньше.

2. Условия мира

· Россия признала все завоевания Наполеона.

· Присоединение России к континентальной блокаде против Англии (секретное соглашение). Россия должна полностью отказаться от торговли со своим главным партнёром (в частности, условия мирного договора предписывали России полностью исключить экспорт пеньки в Великобританию ).

· Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне, где только это потребуется обстоятельствами.

· На территории польских владений Пруссии образовано Герцогство Варшавское, зависимое от Франции.

· Значительно урезалась территория Пруссии (отторгались польские области), хотя она была сохранена в качестве самостоятельного государства и превращалась в зависимое от Франции государство.

· Россия выводила свои войска из Молдавии и Валахии, завоёванных у Турции.

· Россия негласно обязалась не препятствовать Наполеону в установлении контроля над Ионическими островами, и несколько месяцев спустя они вошли в состав Иллирийских провинций Франции.

· Признание Россией Жозефа Бонапарта королем неаполитанским и Людвика Бонапарта - королем голландским, Жерома Бонапарта - королем вестфальским.

· Признание Россией Рейнского союза.

Литература

· Шильдер, «Имп. Александр I» (1900)

· Vandal, «Alexandre I et Napoléon» (Пар., 1897)

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890-1907).

Тильзитский мир

Введение

Договор, заключенный между Францией и Россией летом 1807 года в Тильзите, можно считать поворотным пунктом в судьбе Наполеона Бонапарта. Несмотря на то, что и после 1807 года Французская империя будет еще долго доминировать на европейском континенте, а Великая Армия выиграет еще не одно сражение, мы не сильно ошибемся, если скажем, что именно в решениях Тильзитского мира было запрограммировано будущее поражение великого корсиканца.

Была ли в этом вина самого Наполеона? Или, может быть, французский император был всего лишь игрушкой в руках беспощадной исторической предопределенности? В ответах на такие вопросы, как правило, слишком много беллетристики, поэтому историческая наука никогда не отвечает на них однозначно.

Цель настоящей работы состоит в том, чтобы попытаться еще раз разглядеть ту точку невозврата, после которой политика Бонапарта при любом повороте его военной удачи становится обреченной на поражение. Для достижения поставленной задачи мы обратились к двум самым известным монографиям советского времени, посвященным жизни Наполеона. Речь идет о книгах Е.В. Тарле и А.З. Манфреда. Также много информации мы почерпнули из работы одного из самых авторитетных французских специалистов по наполеоновскому времени Жана Тюлара, книга которого относительно недавно вышла в серии ЖЗЛ.

Чтобы лучше понять действия и мысли главного оппонента Бонапарта - императора Александра - мы обратились к его жизнеописанию, выполненному на заре XX столетия замечательным отечественным историком Н.К. Шильдером.

Записки А.П. Еромолова и Д.В. Давыдова использованы в работе для того, чтобы более точно передать атмосферу эпохи, которая, конечно же, отчетливее отразилась в писаниях современников.

Смеем надеяться, что работа будет интересна не только автору, но и любому потенциальному читателю, интересующемуся историей Первой Французской Империи.

1. Поражение четвертой коалиции

Еще окончательно не смокло эхо Аустерлицкого сражения, как в Европе запахло очередным антифранцузским союзом. Как и в предыдущий раз, душой и главным инвестором антинаполеоновских сил была Англия. На континенте же место разгромленной Австрии на этот раз заняла Пруссия, удачно избежавшая перед этим участия в третьей коалиции.

Король Фридрих Вильгельм III, очевидно, в какой-то момент почувствовал, что в жилах его течет та же кровь, что и в жилах Фридриха Великого, иначе сложно объяснить то воинственное настроение, охватившее Пруссию в 1806 году. Прусское дворянство вдруг испытало прилив национального подъема, который быстро вылился в убеждение о непобедимости прусской армии. Мысль о том, что последняя может разделить судьбу австрийской и русской отметалась как несостоятельная. Аустерлицкий разгром трактовался как следствие военной никчемности союзников. С такими мыслями было недалеко до вывода, что Бонапарт как полководец ничего из себя не представляет и, конечно же, не сможет достойно противостоять наследникам тевтонских рыцарей.

Однако воинственный пыл настолько ослепил Гогенцоллернов, что даже не позволил им проанализировать поражение предыдущей антинаполеоновской кампании. В результате была допущена та же ошибка, что и австрийцами за год до этого. Вместо того, чтобы дождаться русских и выступить вместе с последними, уже имея значительное численное превосходство над французами, пруссаки спровоцировали конфликт с Наполеоном еще до того, как армия Беннигсена подошла к границе России.

Не прошло и года с того момента как министр Гаугвиц поздравил Бонапарта с победой над Австрией и Россией и принял из щедрых рук императора Ганновер (наследственное владение английских королей), как 2 октября 1806 года французскому министру иностранных дел Талейрану был вручен прусский ультиматум, настолько высокомерный по своему тону и содержанию, что Наполеон даже не дочитал его до конца. Берлин требовал от корсиканца ни много ни мало отвода всех французских войск с территории Германии за Рейн. Война была неизбежна.

Бонапарт остался верен своему принципу бить врагов поодиночке и не стал дожидаться, когда армия Фридриха Вильгельма соединится с русскими войсками. Он выступил навстречу и в десятых числах октября уже произошли первые стычки. А 14 октября 1806 года, в битвах под Иеной и Ауэрштедтом судьба прусской армии решилась окончательно.

Дальнейшее продолжение войны представляло собой победное шествие Великой Армии по территории Пруссии и занятие прусских городов и крепостей без какого-либо серьезного сопротивления. Королевский двор спешно покинул Берлин и эвакуировался в Мемель, где вступил в переписку с новым хозяином Потсдамского дворца.

Вряд ли французский император не умел быть великодушным, но, так или иначе, условия мира, продиктованные им послу Фридриха Вильгельма, были настолько неприемлемы, что у короля просто не осталось иного выбора, как молить Александра I о помощи. Если бы последний не откликнулся на этот призыв, то, скорее всего, история Прусского королевства закончилась бы уже в начале XIX века.

Тем временем, 21 ноября 1806 года в Берлине Бонапарт подписал документ, который определит, в дальнейшем, всю его политическую стратегию. Это были декреты о континентальной блокаде.

После уничтожения франко-испанского флота Нельсоном у мыса Трафальгар в ноябре 1805 года, Наполеон потерял последние шансы на захват Британских островов. Поэтому не удивительно, что его пытливый ум нашел другой способ победить теперь уже недоступного противника, если не военным, то хотя бы экономическим путем. Этим способом и была континентальная блокада. Главный её недостаток был в том, что она абсолютно не срабатывала при одном условии - если в нее не были вовлечены все континентальные страны Европы. Иными словами можно сказать, что Бонапарт в Берлине обнародовал свою внешнеполитическую программу на несколько лет вперед. Она заключалась в том, что теперь все военные и дипломатические усилия французского государства направлялись на то, чтобы вовлечь в экономическое противостояние с Англией как можно большее количество европейских держав. Россия, как один из главных торговых партнеров туманного Альбиона, конечно же, не была исключением.

Так что до определенного момента война с Россией была нужна Наполеону, так как представить, что царь Александр добровольно принял бы условия континентальной блокады, было просто невозможно.

Восточноевропейская зима не сильно благоприятствовала походу Великой Армии. Теплолюбивым французам было некомфортно воевать в заснеженных польских лесах. Может быть, поэтому начало военной кампании против русской армии было неудачно.

Первое сражение произошло на реке Нарев, недалеко от города Пултуск. Сам император в этой битве не участвовал, французскими войсками командовал маршал Ланн. После непродолжительной битвы, противники разошлись с большими потерями с обеих сторон, не выявив явного победителя. Но каждый при этом приписал победу себе.

Следующая встреча двух армий (7 февраля 1807 года) вошла в историю как самое кровопролитное сражение наполеоновских войн. На этот раз Наполеон лично стоял во главе войск и поэтому ответственность за то, что под Прейсиш-Эйлау он не вырвал у русских победы, лежит полностью на нем.

Крупные потери, понесенные Великой Армией в этой битве, несколько подкорректировали военные планы императора, заставив его предложить куда более мягкие условия мира прусскому королю, но последний под впечатлением от неоднозначного исхода битвы и под влиянием властной жены, королевы Луизы, отклонил предложение Наполеона, заключив новое соглашение о союзе с Александром I, согласно которому монархи договаривались избегать каких-либо переговоров с Бонапартом до тех пор пока французская армия не окажется по ту сторону Рейна.

Это решение российского и прусского самодержцев продлило войну еще почти на полгода. 14 июня 1807 года рядом с городом Фридланд произошло решающее сражение, завершившееся полным разгромом армии генерала Беннигсена. Русские войска, прикрываемые арьергардом под командованием князя Багратиона, спешно отступали к Неману (являвшимся тогда естественной границей Российской империи) и переправились через него в районе небольшого городка Тильзит.

Оттуда Багратион по приказу Беннигсена послал своего адъютанта в стан французов для заключения перемирия. Последний, прибыв в расположение частей маршала Мюрата, был извещен, что Наполеон не хочет перемирия, но предлагает мир. После того, как об этом было доложено русскому царю, к французам, по распоряжению Александра, был отправлен генерал от инфантерии князь Лобанов-Ростовский.

Перемирие было заключено. Россия и Франция замерли в преддверии союзного договора.

2. Союз императоров

Спустя десять дней после Фридландского сражения на середине Немана, разделявшего обе армии, был сооружен плот, на который были поставлены два павильона. Утром 25 июня 1807 года с противоположных берегов реки отплыли две барки. В одной из них находился император французов Наполеон, в другой - русский царь Александр.

Будущий партизан, поэт Денис Давыдов, пребывавший тогда в Тильзите в качестве лейб-гусарского штабс-ротмистра и адъютанта Багратиона, уже после окончания наполеоновских войн напишет воспоминания об этом событии, в котором отразит то восхищение, которое испытывало русское офицерство по отношению к своему победителю: «В эту минуту огромность зрелища восторжествовала над всеми чувствами. Все глаза обратились и устремились на противный берег реки к барке, несущей этого чудесного человека, этого невиданного и неслыханного полководца со времен Александра Великого и Юлия Кесаря, коих он так много превосходил разнообразностью дарований и славою покорения народов просвещенных и образованных… Помню, что на нем была лента Почетного Легиона, чрез плечо по мундиру, а на голове та маленькая шляпа, которой форма так известна всему свету. Меня поразило сходство его стана со всеми печатными изображениями его, тогда везде продаваемыми. Он даже стоял со сложенными руками на груди, как представляют его на картинках».

Наполеон прибыл на место встречи чуть раньше Александра и поспешил последнему на встречу. Широко известен диалог, который произошел между ними: «Сир, я также ненавижу англичан, как и вы!» - «В таком случае мир заключен». После этого императоры удалились в один из павильонов, оставив свиты, сопровождавшие их, на плоту для знакомства друг с другом.

Беседа монархов наедине продолжалось примерно около часа, но так как ни один, ни второй не оставили каких-либо воспоминаний по этому поводу, о содержании их разговора остается только догадываться.

После этого приближенные обоих императоров были приглашены внутрь павильона, и произошел короткий обмен любезностями. В частности, Бонапарт превозносил храбрость русских солдат и очень своеобразно «похвалил» Беннигсена, отметив его «дарование» и его же «осторожность». Так как Наполеон встретил Александра, выходящего из барки, то последний, по законам этикета, должен был его проводить. Что и было им сделано. На этом первое свидание будущих союзников закончилось.

Мы не сильно ошибемся, если скажем, что это была встреча двух выдающихся льстецов. И тот и другой старались очаровать друг друга, и Александр I в этом, несомненно, преуспел. Бонапарту же очаровать Александра было не так просто, несмотря на свою европейскую популярность и репутацию величайшего полководца современности. Те условия, которые, так или иначе, Наполеону приходилось навязывать русскому царю, были слишком сильным отрезвляющим средством.

Прусский король в это время находился на российском берегу. Роль его в этот момент была воистину незавидна, так как французский император еще во время переговоров о перемирии с князем Лобановым-Ростовским высказывал мысль о том, что граница между Францией и Россией должна пролегать по реке Висла, иными словами Пруссия должна была исчезнуть с политической карты Европы. И, конечно же, Фридрих Вильгельм понимал, что в этот момент на плоту решалась судьба его страны.

Самое удивительное, что несмотря на столь бедственное положение бранденбургской династии, прусские дипломаты не стеснялись разрабатывать политические прожекты о дальнейшей судьбе Пруссии в союзе с Россией и Францией, с фантастическими планами переустройства Европы, с разделом европейской Турции, присоединением к Пруссии Саксонии, возвратом Англии Ганновера и Мальты, etc. Но, как заметил Н.К. Шильдер, «Наполеон освободил императора Александра от пагубной прусской службы, и Россия снова вступила на путь прежней национальной политики».

Тем не менее, именно сохранение государства Гогенцоллернов было одним из обязательных условий мира, на котором настаивал Александр I и в конечном итоге Бонапарт на это согласился. Но до того момента, когда это стало окончательно ясно, Фридриху Вильгельму пришлось до дна испить чашу стыда и унижения.

Наполеон демонстративно давал понять, что он ведет переговоры именно с Александром, а не с Александром и Фридрихом Вильгельмом. Последнего даже не пригласили на первую встречу. В состоянии полной паники прусский король решил использовать последнее доступное для него оружие - красоту своей жены королевы Луизы, которая срочно была выписана в Тильзит. Однако ни пламенные призывы последней, ни её откровенный флирт с Наполеоном не склонили чашу весов на сторону Пруссии. Очевидно, королевство было спасено только благодаря твердой позиции царя Александра. Бонапарт был слишком заинтересован в союзе с ним, чтобы не уступить ему в этом пункте.

В конце концов Фридриху Вильгельму досталась «Старая Пруссия», Померания, Бранденбург и Силезия. Для того, чтобы король не заблуждался по поводу мотивов Наполеона в этом вопросе, последний включил в одну из статей Тильзитского договора формулировку о том, что он, Наполеон, возвращает эти четыре провинции только из уважения к российскому императору.

На то, чтобы договориться по всем остальным вопросам, французскому и русском монархам понадобилось менее двух недель. В это время императоры часто обедали вместе, посещали войсковые маневры. Несколько раз Наполеон посещал Александра без свиты и у них были конфиденциальные беседы.

К 7 июля 1807 года все русско-французские договоры были подписаны, а 9 июля был заключен договор Пруссией. В результате Александр признавал императорский титул за Наполеоном, королевские титулы за его братьями, а также все завоевания сделанные Францией. Россией признавался Рейнский союз - содружество немецких княжеств под патронажем французского императора. Из той части исторической Польши, которая принадлежала Пруссии, было создано Великое герцогство Варшавское, зависимое от саксонского короля - союзника Бонапарта. В этом отразилось двойственное отношение французского императора к своему новоявленному союзнику. Вроде бы и было создано некое подобие польского государства - головная боль для российского императора, во владениях которого были значительные польские территории - но в тоже время, государство настолько марионеточное, что у Александра даже не было повода предъявить Наполеону претензию. Помимо этого, державы договорились о взаимном посредничестве - России на переговорах Франции и Англии, Франции на переговорах России и Турции.

Но главное на что согласился Александр и что сыграет роковую роль в дальнейших событиях - это участие России в континентальной блокаде против Англии. Если учесть, что экономика России тогда носила преимущественно аграрный характер, а Англия была основным потребителем сельскохозяйственной продукции, поставляемой из России, то можно смело сказать, что Наполеон выкручивал Александру руки. Также русский царь обещал оказать давление на Португалию и скандинавские страны, чтобы и они закрыли свои порты для британских кораблей.

Вряд ли Бонапарт до конца понимал безвыходность той ситуации, в которую он ставил Россию. Для него Тильзитский мир был несомненным политическим и дипломатическим успехом. Франция получила в союзники великую европейскую державу, дружба с которой позволяла надеяться на близкую победу над Англией, так как у последней не осталось на континенте ни одного союзника, способного противостоять французскому оружию.

Лучи этого успеха согревали Наполеона 27 июля 1807 года, когда он возвратился в Париж, встречающий его расцвеченными флагами, гирляндами цветов и ночной иллюминацией.

. На пути к войне

Известно, что в ближайшем окружении французского императора не все разделяли его стремление заключить союз с Россией. В частности, министр иностранных дел Талейран, не смея открыто противоречить Наполеону, тем не менее, приложил огромные усилия для того, чтобы подвести Францию к союзу с Австрией. Даже после того, как стало очевидным, что союз с Габсбургами в обозримом будущем вряд ли состоится, он попытался, действуя в согласии с австрийскими дипломатам Винцентом и Стадионом, добиться посредничества Австрии в конфликте держав, что имело целью если не предотвратить сближение Франции с Россией, то хотя бы его отсрочить. Этот эпизод не укрылся от внимания Бонапарта и вскоре послужил причиной отставки Талейрана с поста министра.

Обратим внимание, однако, что бывший епископ Отёнский пытался изменить внешнеполитический курс империи в конце 1806 - в начале 1807 года, то есть тогда, когда война с Россией была еще в самом разгаре. А после Прейсиш-Эйлау (Беннигсен все-таки считал, что он победил Наполеона) исход этой войны был не так уж однозначен (императору даже пришлось дипломатическим путем вовлечь в войну с Россией Турцию, чтобы оттянуть от Пруссии часть русских войск). Наполеон же конечной целью этой войны всегда считал именно мир с Россией. Более того, судя по всему, даже в 1812 году Бонапарт не помышлял о том, чтобы оккупировать Россию по примеру других европейских держав (со смещением законной династии и воцарением одного из многочисленных братьев императора). Для подобной авантюры у Франции, даже на пике её геополитического могущества, не было ресурсов, и Наполеон это прекрасно понимал.

Это объясняет, почему он желал союза с Россией (если не можешь победить страну, надо стать её союзником), но не объясняет, почему Талейран хотел этого союза избежать.

Князь Беневентский был неглупым и дальновидным политиком, и, возможно, ему ситуация, в которой оказался Наполеон к лету 1807 года, не казалась столь благополучной, и вряд ли он разделял восторги парижской толпы.

Действительно, если считать благополучием заключение мира и возвращение армии во Францию, то Талейран, как один из наиболее близких к Бонапарту людей, скорее всего, уже знал о его планах относительно Италии и Португалии. То есть мира для Франции в полном смысле этого слова не предполагалось. Потом было очевидным, что Англию не устроят Тильзитские соглашения (если бы континентальная блокада, действительно, была осуществима, то Англию ждало бы неминуемое поражение), а значит, была велика вероятность какой-либо другой антинаполеоновской комбинации (пусть и без России).

Между тем, мир с самой Россией по определению, не мог быть крепким и долговечным (что и подтвердила история). Помимо уже упоминавшихся выше экономических соображений (разрыв с Англией ударил по благосостоянию российских помещиков), сам факт Тильзитского договора очень сильно отразился на национальном самосознании русского дворянства, которое и составляло офицерский корпус русской армии. Мог ли Александр I позволить себе не прислушаться к мнению той социальной прослойки, которая была его опорой? Рано или поздно этот худой мир обязательно бы скатился в ту или иную форму войны. Речь шла лишь о том, когда это произойдет.

К тому же, очевидно, царь вообще рассматривал Тильзит как временную меру. По преданию, при заключении договора, он сказал прусской королевской чете: «Потерпите, мы свое воротим. Он сломит себе шею. Несмотря на все мои демонстрации и наружные действия, в душе я - ваш друг и надеюсь доказать вам это на деле».

Совсем другое дело Австрия. Она уже была неоднократно разбита Наполеоном. В отличие от России, занять её территорию, расчленить её на области или сменить в ней правящую династию было вполне по силам французскому монарху. Это до определенного момента понимали и Габсбурги. Их участие в пятой коалиции объяснялось неудачами наполеоновских маршалов в Испании. Не будь этой освободительной борьбы, вряд ли Австрия решилась на еще одну войну с Бонапартом (почти в одиночку).

Смеем предположить, что Талейран рассматривал союз с Австрией, как попытку стабилизировать ситуацию в Европе с помощью союза двух крупных европейских держав (Австрии и Франции), при этом без существенных уступок за счет завоеваний Наполеона, понимая, что последний вряд ли пойдет на такие уступки.

Россия, оставшаяся в одиночестве на континенте, вряд ли бы стала сама, после Аустерлица и Фридланда, провоцировать конфликт с Францией. А Англия, привыкшая воевать деньгами, не смогла бы ей оказать реальную военную помощь.

Заключение

Как мы уже отметили выше, Россия не могла бы полноценно участвовать в континентальной блокаде. И никакой договор (пусть даже и с величайшим полководцем в мире) не обязал бы её это сделать. Несколько лет спустя, Наполеону придется лишать собственного брата - Луи Бонапарта - голландского престола и включать Голландию в состав Франции, именно потому, что эта страна не соблюдала условия блокады. А ведь Голландия - не Россия.

По сути, Тильзитская система была нежизнеспособна с самого начала. Наполеон, являвшийся, несомненно, величайшим военным тактиком, был, тем не менее, не самым лучшим политическим стратегом. Предотвратить развал этого карточного домика он не смог, хотя и пытался (именно этому была посвящен Эрфуртский конгресс).

Очевидно, отчаявшись разрешить эту проблему дипломатическим путем, он обращается к тому методу решения вопросов, который никогда до настоящего времени его не подводил - к войне. Но и здесь его ждала неудача, так как ни одно государство, даже возглавляемое гением войны, не в состоянии воевать десятилетиями, практически без передышки. У империи просто не хватило сил для победы. Наполеон это понял слишком поздно.

тильзитский бонапарт поражение мир

Литература

1.Давыдов Д.В. Стихотворения. Военные записки. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. - 643 с.

2.Ермолов А.П. Записки А.П. Ермолова. 1798 ? 1826 гг. - М.: Высш. шк., 1991 - 463 с.

.Манфред А.З. Наполеон Бонопарт. - М.: Мысль, 1987. - 735 с.

.Тарле Е.В. Наполеон. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2008. - 413 с.

.Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о «спасителе». - М.: Молодая гвардия, 2009. - 562 с.

.Шильдер Н.К. Император Александр Первый: его жизнь и царствование. Т.2 - СПб.: Издание А.С. Суворина. - 1904. - 408 с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

План
Введение
1 История
2 Условия мира

Введение

1. История

2. Условия мира

· Россия признала все завоевания Наполеона.

· На территории польских владений Пруссии образовано Герцогство Варшавское, зависимое от Франции.

· Россия выводила свои войска из Молдавии и Валахии, завоёванных у Турции.

· Признание Россией Рейнского союза.

Литература

· Шильдер, «Имп. Александр I» (1900)

· Vandal, «Alexandre I et Napoléon» (Пар., 1897)

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890-1907).

Тильзитский мир 1807 года являлся одним из эпизодов наполеоновских войн в Европе, страницей славных побед французской армии, предшествовавших битве при Бородино и знаменитому отходу из пустой и сожженной Москвы.

Война четвертой коалиции

Осенью 1806 года Наполеон со своими армиями выступает против двух могущественных игроков европейской арены - Великобритании и Пруссии. Англия на долгое время оказалась в блокаде, хоть французы так и не высадились на остров. А вот Пруссия достаточно скоро потерпела разгромное поражение. Уже 12 октября 1806 года Наполеон вступил в Берлин. Такой исход вынудил русского государя, Александра I, как союзника немцев выступить с войной против французов. Русско-французская война началась в декабре 1806 года и продолжалась в течение полугода. Русские армии в Польше и Восточной Пруссии достаточно успешно сопротивлялись. Так, зимой 1807 года в битве при Эйлау Наполеон впервые в своей практике не сумел одержать победу. Битва закончилась ничейным исходом. Однако проблема для русских армий пришла с юга в виде второго фронта. В это время началась очередная русско-турецкая война, вынудившая оттянуть часть военных формирований с западного театра военных действий. В результате 14 июня того же года в битве под Фридландом армия командующего Леонтия Беннингсена была разгромлена превосходящими по численности французскими войсками. Этот бой со всей очевидностью показал, что Александр I не сможет вести две одновременных войны. В результате этого положения и был навязан Тильзитский мир, в котором Наполеон смог диктовать свои условия России. В ответ на выполнение своих условий он пообещал лишить Османскую империю помощи в войне с Россией.

Тильзитский мир: последствия

В результате этого договора Россия была вынуждена была согласиться со всеми территориальными завоеваниями и пожеланиями Франции. На территории Польши образовывалось Варшавское герцогство, зависимое от Парижа. Пруссия лишалась ряда территорий в пользу Польши. Справедливости ради, следует отметить, что это были земли с польским населением, ранее захваченные пруссаками. Сама же Россия была вынуждена отказаться от захваченных у Турции земель в Молдавии и Валахии и признать власть короны Франции над Ионическими островами. Также Тильзитский мир фактически навязал Александру I союз с Наполеоном. Согласно этому договору, он должен был присоединиться к континентальной блокаде Английского острова и признать Рейнский союз. Кроме того, Тильзитский мир предполагал взаимопомощь России и Франции в любой наступательной или оборонительной войне. Это сковывало Российскую империю по рукам и ногам.

Дальнейшее развитие ситуации

В российском общественном мнении Тильзитский мир был воспринят как унизительный для достоинства государства. По позднейшему выражению Александра Пушкина, при его упоминании «всякий русский должен побледнеть». Потому Тильзитский мир никогда так и не получил смиренного исполнения, а после победы в русско-французской войне 1812 года его положения и вовсе утратили свою значимость.

ЛЕКЦИЯ VII

Второй период царствования Александра (1805–1807). – Международное положение России в начале XIX в. – Разрыв с Наполеоном. – Планы Чарторыйского и отношение Александра к полякам в 1805 г. – Неудачный исход кампании 1805 г. – Война 1806 – 1807 гг. – Разгром Пруссии. – Чрезвычайные приготовления к войне с Наполеоном в России, – Зимняя кампания 1807 г. – Истощение боевых средств России. – Тильзитский мир. – Союз с Наполеоном. – Острое недовольство в России, вызванное Тильзитским миром и его последствиями. – Проявления и характер оппозиционного настроения в обществе.

Россия и Наполеон в начале царствования Александра I

Переходя к рассмотрению второго периода царствования Александра, ознаменованного первыми двумя войнами с Наполеоном, следует сказать, что те отношения, которые привели к войне 1805 г., начали слагаться еще задолго до того.

В момент смерти Павла с Англией предстояла война, и английский флот уже шел бомбардировать Кронштадт. Тотчас по воцарении Александра с Англией был заключен мир, причем были разрешены и те спорные вопросы морского права, которые довольно долго вредили мирным отношениям России и других держав с Англией. Хотя все симпатии самого Александра в юные годы его были на стороне Франции, тем не менее он подчинился, как мы видели, тому давлению, которое на него было оказано окружавшими его лицами, в пользу союза с Англией. В первых же заседаниях негласного комитета в принципе решено было не вмешиваться ни в какие внутренние дела иностранных государств, и хотя к Франции установилось подозрительное отношение ввиду честолюбивых замыслов Бонапарта, однако получили преобладание мирные принципы во внешних делах. Россия, таким образом, в первые годы царствования Александра была освобождена от всяких внешних замешательств и войн, и это вполне соответствовало намерениям самого Александра обратить все свое внимание на дела внутренние. Эти миролюбивые отношения не ограничивались тогда только Западной Европой, но простирались и на восточные окраины, так что когда Грузия, спасаясь от натиска Персии, обратилась с просьбой о присоединении ее к России, то и этот вопрос в негласном комитете первоначально был решен отрицательно, и только ввиду настояний Непременного совета Александр решил этот вопрос в обратном смысле, причем, однако же, предписал, чтобы все доходы, получаемые с населения присоединенной к России Грузии, шли на местные нужды и чтобы управлялась Грузия по местным обычаям. К сожалению, эти благие намерения и указания молодого государя не помешали неудачным представителям русской власти в Грузии – Кноррингу и Коваленскому – в течение нескольких месяцев возбудить против России своими возмутительными злоупотреблениями и насилиями все общественное мнение Грузии.

Отношения с Наполеоном, сложившиеся в первые месяцы царствования Александра довольно благоприятно и закрепленные мирным договором, заключенным осенью 1801 г., стали уже с конца 1801 г. портиться – отчасти вследствие враждебного отношения к Наполеону, которое занял наш новый посол в Париже – заносчивый гр. Морков, отчасти из-за сардинского короля, которого Наполеон хотел, вопреки заключенному с Россией договору, стереть с лица земли, а Александр считал себя обязанным защитить как старого союзника России. Кроме того, сам Александр стал все более и более склоняться к мысли, что надо ограничить честолюбивые стремления Бонапарта, и с 1802 г. у него постепенно складывается убеждение, что рано или поздно Наполеона придется обуздать вооруженной рукой. Вместе с тем, ознакомившись ближе с международными отношениями и входя лично в сношения с представителями иностранных держав в Петербурге (хотя приближенные советники и стремились его от этого удерживать), Александр, очевидно, почувствовал в себе – и не без основания – крупный дипломатический талант и большую склонность к непосредственному ведению дипломатических переговоров. Его, видимо, увлекала самая техника дипломатических сношений. Можно думать, однако, что им уже и тогда руководило смутное стремление освободить впоследствии Европу от возраставшего деспотизма и беспредельного властолюбия Наполеона.

Несмотря на предостережения и дурные предчувствия своих сотрудников, Александр еще весной 1802 г. решился принять деятельное участие в делах Европы и для начала устроил свидание с прусским королем в Мемеле. В том же 1802 г. ему пришлось окончательно убедиться в грубости и пошлости честолюбия Наполеона, когда тот, совершив новый государственный переворот, объявил себя пожизненным консулом. «Завеса упала, – писал тогда Александр Лагарпу, – он, т. е. Наполеон, сам лишил себя лучшей славы, какой может достигнуть смертный и которую ему оставалось стяжать, – славы доказать, что он без всяких личных видов работал единственно для блага и славы своего отечества, и, пребывая верным конституции, которой он сам присягал, сложить через десять лет власть, которая была в его руках. Вместо того он предпочел подражать дворам, нарушив вместе с тем конституцию своей страны. Отныне это знаменитейший из тиранов, каких мы находим в истории» .

В то же время были окончательно нарушены права сардинского короля, владения которого были присоединены к Франции. В 1803 г., после возобновления войны с Англией, Наполеон захватил Ганновер и явно грозил сделаться вершителем судеб Средней Европы. Личные отношения Наполеона с графом Морковым настолько испортились, что Наполеон потребовал смены русского посла. Но Александр не сразу пошел навстречу этому желанию, а потом, отозвав Моркова, демонстративно наградил его высшим российским орденом Андрея Первозванного, в котором Морков и явился откланиваться Наполеону.

В Париж же русский император вовсе не назначил посла, а поручил временно управление делами посольства второстепенному чиновнику Убри. Провозглашение Наполеона императором и предшествовавшее этому убийство герцога Энгиенского послужили последним поводом к разрыву.

Третья коалиция

Из всего изложенного видно, что интересы России во всей этой истории были, в сущности, ни при чем: во всем этом деле Александр действовал не как представитель собственно русских государственных интересов, а как глава одной из великих европейских держав. Разорвав с Наполеоном, он деятельно стал заниматься составлением коалиции против него.

Управление Министерством иностранных дел в это время, за уходом на покой канцлера графа А.Р. Воронцова, которого Александр недолюбливал, находилось в руках кн. Адама Чарторыйского. Чарторыйский очень сочувствовал мысли о коалиции против Наполеона, мечтал, что одним из результатов войны может быть восстановление Польши. Он старался убедить Александра, что одной вооруженной силы против Наполеона мало, что необходимо, ввиду его необыкновенного гения и престижа непобедимости, вызвать в народах Европы особый энтузиазм в борьбе с ним. В качестве же идеи, могущей создать такой энтузиазм, Чарторыйский выдвигал принцип восстановления попранной независимости национальностей, надеясь, что это приведет и к восстановлению польской национальности. Александр, по-видимому, согласился с такой постановкой вопроса, хотя в устах Чарторыйского восстановление польской национальности означало отторжение от России таких исконных русских областей, как Волынь и Подолия, ибо Чарторыйский мечтал о восстановлении Польши в границах 1772 г. При такой постановке вопроса война против Наполеона в 1805 г. не только не вызывалась русскими интересами, но даже грозила еще России впоследствии осложниться новой борьбой за территорию, борьбой, которой и обусловливалась в минувшие века вся ее отсталость и дикость. Делая вид, что разделяет все взгляды Чарторыйского, Александр воспользовался, однако очень своеобразно, надеждами польских патриотов. Он всячески их поощрял, хотя и не связывал себя определенными обещаниями, главным образом, как можно теперь думать, для того, чтобы угрозой польского восстания в областях прусской Польши заставить колебавшегося прусского короля примкнуть к коалиции против Наполеона и заключить союз с Россией; и как только ему удалось заставить Фридриха Вильгельма заключить с ним конвенцию (которая потом не была даже выполнена), он отказался от всякого поощрения разгоревшихся надежд поляков и отложил решение польского вопроса на неопределенное время. Этим неосторожным и некорректным поведением он вызвал большое разочарование в поляках и толкнул их в объятия Наполеона, чем последний и не преминул вскоре воспользоваться. В 1805 г. война была, таким образом, решена, и русскому народу приходилось выставить достаточную вооруженную силу, так как на континенте Европы против Наполеона фактически выступали только австрийские и русские войска. Для того, чтобы собрать эту силу, потребовалось три последовательных рекрутских набора, причем было набрано до 150 тыс. рекрутов (по 10 рекрутов с каждой тысячи душ мужского пола, но так как рекруты брались тогда из лиц в возрасте от 20 до 35 лет, то отношение количества рекрутов к численности этой группы населения равнялось уже 10:225). Сверх того, потребовалось допустить новый значительный дефицит в бюджете, который был опять покрыт новым выпуском ассигнаций.

В этом случае Александр поступал как истинный самодержец, которому никто не мог препятствовать и который ни перед кем не был ответствен. Но надо заметить, что русское общественное мнение было уже так вооружено тогда протий Наполеона, что участие России в войне с ним почти никому – за исключением прямых поклонников Наполеона, число которых становилось все меньше – не казалось нецелесообразным, а виды Чарторыйского мало кому были известны, народ же привык выносить без ропота и гораздо большие тягости.

Как известно, война 1805 г. кончилась несчастливо для России и Австрии главным образом благодаря неумелому ведению дела австрийскими генералами, а отчасти и благодаря неопытности и самонадеянности самого Александра, который заставлял русского главнокомандующего Кутузова поступать вопреки его убеждениям, согласно с планом австрийского кабинетного стратега, доктринера Вейротера. После капитуляции австрийской армии Макка при Ульме и последовавшего затем страшного поражения русских войск в Аустерлицком сражении, данном Наполеону вопреки воле и советам Кутузова, русской армии пришлось поспешно отступать к русским границам, и война на этом закончилась. Австрия заключила в Пресбурге унизительный мир; Пруссия же заключила с Наполеоном тогда же оборонительный и наступательный договор.

Александр тем не менее начал готовиться к продолжению войны: поражение русских войск создало патриотическое настроение в обществе, которое Александр разжигал прямыми обращениями к народу. Желая, чтобы эти обращения доходили до народных масс, он пустил в ход сильное средство в виде воззваний Святейшего синода, которые читались во всех церквах. В этих воззваниях Наполеон объявлялся врагом рода человеческого, замышлявшим объявить себя Мессией и подбивавшим иудеев на уничтожение христианской церкви, причем ему приписывались небывалые кощунства . Предвидя перенесение войны в пределы России, Александр в то же время, независимо от набора рекрутов, созвал ополчение, которое по первоначальным распоряжениям должно было составить массу в 612 тыс. ратников. Можно себе представить, во что обошлось народному хозяйству такое приготовление к войне, сопровождавшееся, особенно в западных губерниях, изнурительной подводной повинностью, при помощи которой подвозились к театру войны продовольственные и боевые припасы.

Четвертая коалиция

Хотя Пруссия после первого союзного договора с Наполеоном заключила и второй договор, по-видимому, еще более прочный, Александр все-таки не терял надежды поднять ее против Наполеона, державшего свои войска на германской территории, отказывавшегося их убрать и в то же время не дававшего своего согласия на образование прусским королем северо-германского союза из государств Германии, не включенных в образованный самим Наполеоном Рейнский союз. Александр всячески уговаривал Фридриха Вильгельма выступить против Наполеона, и разрыв между Францией и Пруссией действительно, наконец, произошел, притом произошел раньше, чем ожидал Александр. Фридрих Вильгельм, как человек слабохарактерный, долго не решался, а потом вдруг поставил Наполеону ультиматум, предложив ему немедленно убрать свои войска и не мешать Пруссии образовать северо-германский союз, в противном случае грозя разрывом. Все это случилось так неожиданно, что Александр не успел стянуть свои войска для поддержки Пруссии. Наполеон же на прусский ультиматум даже ничего не ответил, но немедленно начал военные действия и через восемь дней уже нанес Пруссии страшное поражение при Иене. Главная прусская армия здесь была уничтожена и затем, после потери второго сражения при Ауэрштете, почти вся прусская территория быстро оказалась занятой французами. В руках пруссаков остались лишь две крепости в северо-восточном углу королевства – Данциг и Кенигсберг; позади которых Фридриху Вильгельму и пришлось укрыться в маленьком городке Мемеле на Немане у самой русской границы. Театром военных действий становилась Польша, и тут-то Наполеон, желая противопоставить надеждам польского населения, возлагавшимся на Александра, свои намерения, очень ловко воспользовался тем разочарованием, которое Александр возбудил в поляках своим изменчивым поведением в 1805 г., и стал распространять слухи, что это он, Наполеон, намерен восстановить Польшу как оплот Европы против России.

Командующим русской армией был назначен старый фельдмаршал Каменский, который, приехав в армию, неожиданно сошел с ума и едва не погубил ее своими нелепыми приказами; но, к счастью, он самовольно уехал, пробыв в действующей армии всего неделю; при отъезде им был отдан приказ отступать, кто как может, в пределы России . Однако генералы решились его не послушаться, и Беннигсен, стянув войска к одному пункту, дал удачный отпор авангарду французских войск под Пултуском, в пятидесяти верстах от Варшавы по ту сторону Вислы. Сперва думали – и Беннигсен поддерживал это мнение, – что произошло сражение с самим Наполеоном (на самом деле победа была одержана над войсками маршала Ланна, бывшими в авангарде Наполеоновой армии). Беннигсен, в обход старшего его чином гр. Буксгевдена, был назначен главнокомандующим. Затем в битве под Прейсиш-Эйлау (недалеко от Кенигсберга), одной из самых кровопролитных битв, в которой легло до 50 тыс. чел. – в том числе 26 тыс. с нашей стороны, – Беннигсену действительно удалось отразить самого Наполеона: оба войска остались на своих местах, и тот факт, что сражение с таким противником, как Наполеон, оказалось не проигранным, сильно поддержал дух армии. Однако Наполеон, после 5-месячного бездействия, нанес-таки решительное поражение русским войскам при Фридланде (стоившее нам не менее 15 тыс. солдат), после чего уже продолжать войны мы не могли. Надежды на подкрепления не было, если не считать одной пехотной дивизии, приведенной кн. Лобановым-Ростовским и состоявшей сплошь из новобранцев; а между тем нам пришлось объявить войну Турции , и поэтому часть войск была необходима для подкрепления армии Михельсона, занимавшей Валахию и Молдавию. Что касается ополчения, то, несмотря на всю его громадность, оно оказалось совершенно бесполезным; оно могло бы оказать большое сопротивление в случае вторжения неприятеля в Россию, в партизанской войне, но к войне регулярной, в действующую армию необученные и плохо вооруженные ратники совершенно не годились; впрочем, при тогдашнем бездорожье, они не могли быть даже быстро мобилизованы .

Особенно же трудно было пополнить огромную убыль в офицерах и генералах; хороших генералов было мало – лучшие выбыли из строя, – что же касается офицеров, то уже и раньше в них ощущался недостаток, который заставлял принимать самые чрезвычайные меры – принимать, например, в офицеры студентов, не подготовленных к военной службе, и даже просто дворянских «недорослей», если они соглашались пройти в несколько месяцев кое-какое обучение в кадетских корпусах. Таким образом, воевать одни мы не могли. Между тем приходилось действовать как раз одним: Англия участвовала в войне субсидиями, да и их отпускала довольно скудно (в размере 2200 тыс. фунтов стерлингов в год на всех своих континентальных союзников). Благодаря всему этому Александру ничего не оставалось, как начать мирные переговоры, пользуясь тем, что Наполеон сам охотно протягивал руку примирения, так как и он находился в большом затруднении после кровопролитных сражений при Прейсиш-Эйлау и Фридланде.

Тильзитский мир

Между обоими императорами произошло свидание на Немане, в Тильзите. Здесь Александру впервые пришлось проявить во всем блеске свой замечательный дипломатический талант, так как Наполеон предложил ему вести переговоры непосредственно, без участия министров, и Александр охотно согласился на это. Ему при этом пришлось потратить особенно много усилий на то, чтобы удержать Наполеона от полного уничтожения Пруссии. Пруссия была, однако же, доведена до небывалого унижения: она потеряла половину своей территории и из великой державы превратилась на время в зависимую от Наполеона страну, не имевшую права содержать даже армию более чем в 42 тыс. человек; крепости ее даже на возвращенной ей территории на целый ряд лет были заняты французами (до уплаты контрибуции).

При переговорах в Тильзите Наполеон не хотел считаться ни с кем, кроме Александра, с которым он был намерен до поры до времени делить господство над миром. Александр, понимая, что сейчас дальнейшая борьба невозможна, решился пойти временно навстречу желаниям своего соперника, предлагавшего по внешности довольно почетные условия мира. Но непременным условием мира, условием sina qua non, Наполеон ставил, в случае отказа Англии от поставленных ей условий, – а на них она заведомо не могла согласиться, – объявление ей Александром войны с принятием вместе с тем пресловутой континентальной системы. Эта изобретенная Наполеоном система состояла в том, что все союзные с ним или зависимые от него государства Европы отказывались от торговых сношений с Англией и обязывались не допускать в свои порты английские торговые суда. Александр обязывался, кроме того, заставить разорвать с Англией и принять участие в направленной против нее континентальной системе Швецию и Данию; причем можно было заранее предвидеть, что Швеция, совершенно беззащитная от нападения англичан, на это согласиться не может, король же ее, Густав IV, обнаруживал фанатическую ненависть к Наполеону. Таким образом, уже тогда можно было предусмотреть неизбежность нападения Англии и Швеции на Россию с моря и суши вблизи Петербурга. Между тем в это время северный берег Финского залива принадлежал Швеции. Поэтому Наполеон совершенно основательно, со стратегической точки зрения, указывал Александру на необходимость его завоевания. Таким образом, в Тильзите было подготовлено присоединение Финляндии к России, для чего нам пришлось в 1808 и 1809 гг. вести нелегкую двухлетнюю войну со Швецией.

Что касается Турции, с которой мы в то время находились в войне, вызванной турками благодаря интригам французского посла в Константинополе Себастьяни, то Наполеон предложил свое посредничество для ее прекращения на условиях, выгодных для России, и при этом в словесных переговорах с Александром изъявлял даже готовность, в случае упорства Порты в уступке России княжеств Валахии и Молдавии, идти об руку с Александром, если он пожелает, вплоть до раздела Турции (ее европейских владений); но в то же время поставил предварительным условием для начала перемирия и переговоров о мире вывод наших войск из обоих княжеств с тем, впрочем, чтобы и турки не могли занимать их своими войсками. На деле война с турками не прекратилась, и хотя Наполеон и позднее старался соблазнить Александра блестящими перспективами изгнания турок из Европы и совместного с ним похода в Индию , однако же России пришлось без всякого содействия с его стороны вести довольно бесплодную на этот раз войну с турками вплоть до 1812 г.

Весьма неблагоприятны были для России интриги и мероприятия Наполеона по польскому вопросу: Наполеон не согласился в Тильзите на возвращение Пруссии занятых французами польских областей и образовал из них Варшавское герцогство под главенством саксонского короля и под протекторатом императора французов. Таким образом на границе России был создан военный аванпост самого Наполеона . В то же время Наполеон поставил Александра в трудное положение по отношению к полякам; Александру пришлось стать с самим собой в видимое противоречие и препятствовать восстановлению независимой Польши. Это обстоятельство вызвало окончательное разочарование поляков в их надеждах на Александра и заставило их перенести их всецело на Наполеона.

В Тильзите и после Тильзита Александр наружно выражал восхищение гением Наполеона и своей дружбой с ним. Его упрекали современники в том, что он дал обмануть себя хитрому корсиканцу, так как многое из обещанного Наполеоном устно потом не вошло в писаные договоры. Однако Александр на самом деле отнюдь не был увлечен Наполеоном; он искусно играл свою роль и в Тильзите, а потом и в Эрфурте, так что дал даже основание Наполеону называть его впоследствии северным Тальма (имя известного тогда драматического актера) и «византийским греком».

Трудно сказать, кто был более обманут в этом дипломатическом турнире, так как и Наполеону приближенные говорили потом неоднократно, что он обманут Александром . Если смотреть на дело с точки зрения тогдашних международных отношений и если принять во внимание реальные условия момента, то следует, во всяком случае, признать, что политика Александра в Тильзите и затем через год при новом свидании с Наполеоном в Эрфурте была очень искусна. В этих переговорах Александр выступает впервые в качестве тонкого и проницательного дипломата, и кажется, теперь можно считать, что это и была его настоящая сфера, в которой он был, несомненно, крупным государственным человеком, способным состязаться со всеми европейскими знаменитостями своего времени.

Россия и континентальная блокада

На положении населения в России эти войны с Наполеоном отразились самым резким образом. О тяжести войн для населения – о тяжести рекрутских наборов, ополчения, поставок провианта и пр. – мы уже говорили. Огромное отрицательное значение имела и приостановка законодательной деятельности правительства, вызванная войной. Наконец, бедственное положение финансов под влиянием военных расходов чрезвычайно сократило все планы правительства в области народного просвещения, которое так сильно двинулось было вперед как раз перед тем. Вследствие войн 1805–1807 гг., к которым еще прибавился полный неурожай в России 1806 г., положение финансов начало портиться из года в год. В 1806 г. доходов было 100 млн. руб., расходов же 122 млн. руб.; в 1807 г. доходов – 121, а расходов – 171 млн. руб.; в 1808 г. было 111,5 млн. руб. доходов и 140 млн. руб. расходов только на армию, а общая сумма расходов в 1808 г. достигла 240 млн. руб. Громадные дефициты покрывались опять новыми выпусками бумажных денег, общая сумма которых достигла уже в 1806 г. 319 млн. руб., в 1807 г. – 382 млн. руб., в 1808 г. – 477 млн. руб. Между тем обороты внешней торговли под влиянием войны, а потом континентальной системы и последовавшего под влиянием неурожая 1806 г. запрещения вывоза хлеба из западных губерний, чрезвычайно сократились, причем в особенности сократился вывоз русского сырья за границу, отчего изменился в неблагоприятную сторону торговый баланс, что обусловило, в свою очередь, отлив звонкой монеты, сильно влиявший на падение курса бумажных денег.

Благодаря всем этим обстоятельствам курс наших бумажных денег, твердо державшийся с 1802 по 1805 г. и даже повысившийся в эти годы, теперь стал резко падать: в 1806 г. бумажный рубль равнялся 78 коп., в 1807 г. – 66 коп. и в 1808 г. упал до 48 коп. Между тем подати уплачивались ассигнациями, а значительную часть заграничных государственных расходов (на содержание армии и на субсидии совершенно разорившемуся прусскому королю) приходилось производить звонкой монетой. Положение, таким образом, становилось очень тяжелым, а после Тильзитского мира и присоединения России к континентальной системе оно сделалось, как увидим, прямо невыносимым. Тильзитский договор произвел удручающее впечатление на все слои русского общества и на народ. Многие считали этот договор более позорным, чем все проигранные сражения. После мира с Наполеоном Александр утратил значительную часть той популярности, которой пользовался. Народ, который незадолго перед этим слышал с церковной кафедры проклятия по адресу Наполеона, не мог понять, как русский царь мог так демонстративно дружить с «врагом рода человеческого», замышлявшим упразднить христианскую веру .

Когда же стала осуществляться континентальная система, которая подорвала совершенно нашу вывозную торговлю, повела к банкротству многих торговых домов, разорила многие помещичьи хозяйства, отпускавшие сырье за границу (особенно лен и пеньку в разных видах), и вызвала дороговизну многих припасов , – то недовольство приняло всеобщий характер. У Александра, которому в глазах всех приходилось играть столь неприятную и трудную роль в отношениях своих к Наполеону, по свидетельству современников, заметно стал портиться характер, и его прежде столь ровное и любезное со всеми обращение стало заменяться раздражительным, иногда мрачным настроением духа, причем свойственное ему упрямство стало проявляться иногда в весьма неприятных формах. Замечательно, что уже в 1805 г., отправляясь на войну, Александр секретным повелением восстановил, в сущности, тайную полицию, учредив особый временный комитет из трех лиц для наблюдения за общественным мнением и за толками среди публики. Этот комитет после Тильзитского мира был официально обращен в постоянное учреждение, и ему была дана секретная инструкция, восстановившая, между прочим, пересмотр писем и те приемы полицейского надзора, от которых Александр был так далек в первые годы своего царствования . Особенно неприятно в это время действовали на Александра толки в обществе о его дружбе с Наполеоном. Во главе оппозиции внешней политики Александра в придворных сферах стояла сама вдовствующая императрица Мария Федоровна. Положение Александра было при этом тем тяжелее, что он принужден был разыгрывать свою роль, никому не раскрывая своих настоящих намерений.

Патриотическая оппозиция Тильзитскому миру

Ближайшие друзья Александра, бывшие члены негласного комитета Кочубей, Чарторыйский, Новосильцев, вышли в отставку и два последних уехали даже за границу, а Строганов перешел в военную службу, чтобы не мешаться в политику. Даже гофмаршал Александра гр. Н. А. Толстой сумел выразить свою оппозицию дружбе Александра с Наполеоном, отказавшись надеть рядом с пожалованной ему Наполеоном лентой Почетного легиона ленту высшего русского ордена Андрея Первозванного, которую Александр хотел было на него возложить. Особенно ярко оппозиция в высших кругах петербургского общества сказалась, когда в Петербург приехал присланный Наполеоном в качестве военного агента генерал Савари, прикосновенный лично к казни герцога Энгиенского. Петербургские салоны закрыли перед ним свои двери, его никуда не принимали (кроме Зимнего дворца) и не отдавали ему визитов, пока, наконец, сам Александр не вмешался в это дело и не потребовал от своих приближенных более вежливого отношения к уполномоченному своего союзника. Савари, впоследствии министр полиции Наполеона, решился и здесь проявить свои политические и, можно сказать, прямо провокаторские таланты. Он усердно стал собирать и комбинировать всякие сплетни и неосторожные фразы, иногда срывавшиеся по адресу Александра в кругу людей, недовольных его политикой, и дошел до того, что сфабриковал легенду о крупном заговоре и подготавливавшемся перевороте, причем не стеснялся внушать все это Александру, стараясь поссорить его с обществом и раздуть то взаимное недоверие, которое стало образовываться в этот период между молодым государем и его подданными .

В более широких общественных кругах недовольство проявлялось еще сильнее, выражаясь в литературе и в театрах, где любимыми пьесами публики сделались патриотические трагедии вроде «Дмитрия Донского» Озерова или «Князя Пожарского» Крюковского, которые вызывали в наиболее патетических местах бурные овации и даже рыдания зрителей. Таким же успехом пользовались комедии Крылова «Модная лавка» и «Урок дочкам», направленные против французского языка и подражания французским модам.

Еще сильнее оппозиция эта проявлялась в Москве, где один из самых пылких тогдашних патриотов С. Н. Глинка стал издавать с 1808 г. новый патриотический журнал «Русский вестник», направленный прямо против Наполеона. В этом журнале Глинка писал в промежуток между Тильзитским и Эрфуртским свиданиями, – где Александр перед лицом всей Европы так ярко демонстрировал свою дружбу с Наполеоном, – что Тильзитский мир есть только временное перемирие и что когда будет новая война, то в обществе будут приняты все меры для отражения властолюбивого Наполеона. Посланник Наполеона Коленкур счел своим долгом обратить внимание Александра на эту статью, и Глинка, горячий патриот и консерватор Глинка, один из первых в царствование Александра вызвал против себя цензурные гонения . Наряду с ним старый павловский вельможа гр. Растопчин, живший в Москве «не у дел», выпустил тогда же брошюру под псевдонимом Богатырева «Мысли вслух на Красном крыльце», в которой старался распространить те же взгляды в широких простонародных кругах.

В это же время адмирал А. С. Шишков , русский старовер, известный уже ранее своими нападками на Карамзина (в «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка»), образовал теперь в Петербурге патриотическое литературное общество «Беседа», собиравшееся в доме Державина, куда, однако, теперь наряду со староверами входил и Карамзин и даже либеральный Мордвинов.

Замечательно, что эта оппозиция, объединившая довольно широкие общественные круги и проявлявшаяся в патриотических формах, отнюдь не имела шовинистического характера. Она направлялась всецело против Наполеона и Тильзитского договора с его последствиями, так тяжело отражавшимися на положении русской торговли, русской промышленности и на всем ходе русской общественной жизни. Мы в то время вели четыре войны, и ко всем им русское общество, по свидетельству современника (Вигеля, человека вполне охранительных взглядов), относилось с поразительным равнодушием, иногда даже с прямым недоброжелательством к успеху поставленных правительством целей! Две из этих войн (со слабой тогда Персией и с Австрией, с которой сам Александр воевал à contre coeur [неохотно], как союзник Наполеона) , давались сравнительно легко, хотя и они требовали все же значительных затрат. Но две другие обошлись нам очень недешево и потребовали значительных затрат и деньгами, и людьми. Это были: война с Турцией, продолжавшаяся с 1806 г. – с перерывами, но без заключения мира – до весны 1812 г., и война со Швецией, начавшаяся после Тильзитского мира как прямое последствие договора с Наполеоном и окончившаяся после целого ряда перипетий и геройских, но тяжелых для наших войск подвигов в 1809 г. присоединением всей Финляндии до реки Торнео.

Александр хотел привлечь сердца новых подданных великодушием и еще до подписания мирного договора собрал в Борго сейм, предварительно подтвердив особой грамотой старинные права и привилегии финляндского населения. С присоединением к России, таким образом, правовое положение населения Финляндии не изменилось к худшему, а экономическое положение страны на первых же порах даже улучшилось: была отменена подать, которую Финляндия платила на покрытие шведских долгов, и были уничтожены внутренние таможни.

Но русское общество к Фридрихсгамскому миру отнеслось тем не менее довольно неодобрительно – раздавались даже сожаления по адресу шведов .

Выражались пожелания и о прекращении войны с Турцией. Мордвинов в 1810 г. подал Александру записку, в которой подробно обосновывал ненужность территориальных приобретений для России, границы которой и без того растянуты, и настаивал на необходимости скорейшего окончания турецкой войны.

Таково было настроение русского общества после Тильзитского мира.

«Неистовый враг мира и благословенныя тишины, – так начинается воззвание Синода, – Наполеон Бонапарт, самовластно присвоивший себе царственный венец Франции и силою оружия, а более коварством распространивший власть свою на многие соседственные с нею государства, опустошивший мечом и пламенем их грады и села, дерзает, в исступлении злобы своей, угрожать свыше покровительствуемой России вторжением в ее пределы, разрушением благоустройства, коим ныне она единая в мире наслаждается под кротким скипетром Богом благословенного и всеми возлюбленного благочестивейшего государя нашего Александра Первого, и потрясением православныя греко-российския церкви, во всей чистоте ее и святости в Империи сей процветающия...»

После обращения к обязанностям пастырей церкви Синод продолжает:

«Всему миру известны богопротивные его замыслы и деяния, коими он попрал закон и правду».

«Еще во времена народного возмущения, свирепствовавшего во Франции во время богопротивной революции, бедственный для человечества и навлекшей небесное проклятие на виновников ея, отложился он от христианской веры, на сходбищах народных торжествовал учрежденные лжеумствующими богоотступниками идолопоклоннические празднества и в сонме нечестивых сообщников своих воздавал поклонение, единому Всевышнему божеству подобающее, истуканам, человеческим тварям и блудницам, идольским изображением для них служившим».

«В Египте приобщался он к гонителям церкви Христовой, проповедовал алкоран Магометов, объявил себя защитником исповедания суеверных последователей сего лжепророка мусульман и торжественно показывал презрение свое к пастырям святой церкви Христовой».

«Наконец к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейския синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести и установил новый великий сангидрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа – и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божием рассыпанных по всему лицу земли, и устремить их на испровержение церкви Христовой и (о дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) – на провозглашение лжемессии в лице Наполеона...»

В конце воззвания, после разных грозных проклятий и угроз, заимствованных из «Второзакония», еще раз повторено то же самое:

«...Отринув мысли о правосудии Божием, он (т. е. Наполеон) мечтает в буйстве своем, с помощью ненавистников имени христианского и способников его нечестия, иудеев, похитить (о чем каждому человеку и помыслить ужасно!) священное имя Мессии: покажите ему, что он – тварь, совестью сожженная и достойная презрения...» В таком же роде воззвание было разослано и католическим могилевским митрополитом Сестренцевичем католическим священникам Западного края (Шильдер, назв. соч., II, стр. 354 – в приложениях к тексту). В то же время местные начальства Западного края получили предписание наблюдать за евреями и предостерегать их от сношений с парижскими общееврейскими учреждениями, образованными Наполеоном, причем евреям внушалось, что парижское собрание (синедрион) стремится изменить их веру (Цирк. 20 февр. 1807 г., см. Евр. Энцикл., т. XI, стр. 516). Замечательно, что евреи в Западном крае в 1812г., вопреки всем опасениям, сохранили повсеместно верность России. (Срав. «Акты, докум. и материалы для политич. и бытовой истории 1812 г.», под ред. К. Военского, в «Сбор, русск. ист. общ.», тома CXXVIII и CXXXIII. СПб., 1910 и 1911, и его же ст. «Наполеон и борисовские евреи в 1812 г.», в Воен. сбор, за 1906 г., № 9.)

Срав. Богданович, назв. соч. II, стр. 177. Начальники дивизий получили прямо от фельдмаршала приказание: «при отступлении к русским границам идти кратчайшим путем к Вильно и явиться к старшему» (!). Гр. Буксгевдену, которому он сдал команду, Каменский предписал бросать на дороге батарейную артиллерию, если она будет затруднять движение войск, и заботиться единственно о спасении людей. (Там же.) – Все это до встречи с неприятелем.

Богданович сообщает, что по недостатку ружей только пятая часть ополчения могла иметь их; прочих же ратников предполагали вооружить пиками (Ист. царствования ими. Александра I, т. II, стр. 165). После сражения при Пултуске Александр приказал уменьшить размеры ополчения до 252 тыс. (Шиман. «Александр I», стр. 17 русск. перевода и у Богдановича, ibidem, т. III, стр. 1). Альберт Вандаль («Наполеон и Александр I», т. I, стр. 49 русск. перевода) приводит из мемуаров Рустама, опубликованных в «Revue retrospective», № 8–9,. следующий факт: когда русская армия бежала после Фридландского поражения, потеряв способность к сопротивлению, то французы, достигнув Немана у Тильзита, увидели странное зрелище: «орда варваров с азиатскими лицами, калмыки и сибиряки (?) без ружей, пуская тучи стрел, кружились по равнине и тщетно пугали нас. Это была резервная армия, о которой объявляла во всеобщее сведение Россия и которую привел кн. Лобанов».

Срав. письмо Наполеона к Александру от 2 февраля 1808 г. Текст его приведен у Вандаля (т. 1, стр. 249, рус. перев.) и у Соловьева («Имп. Александр I», стр. 165), причем оба историка придают этому письму совершено неодинаковое значение.

«Поклонник Наполеона Вандаль так выражается об этом предмете: «Не намереваясь поставить жертву тройного раздела в положение прочного государства, он хочет создать в Европе – я не скажу польскую нацию, – но польскую армию, ибо он признает в проектируемом государстве только крупную военную силу, стоящую на страже Франции» (! – на берегах Вислы), назв. соч., т. I, стр. 90 русского перевода.

Срав. доклад Наполеону Дюрока, который удалось, вероятно при помощи подкупа, достать из министерства иностранных дел Наполеона русскому послу кн. Куракину в 1809 г. Текст этого любопытного документа приведен в выписках у Богдановича, т. III, стр. 85 и след.

Колониальные товары, получавшиеся до тех пор из Англии, так вздорожали, что, например, пуд сахара в 1808 г, стоил в Петербурге 100 рублей.

«Текст этих указов и инструкций см. у Шильдера, т. II, стр. 362–367 – в приложениях. Там, между прочим, имеется весьма любопытный перечень предметов компетенции этих секретных комитетов, причем видно, как компетенция эта расширилась с 5 сентября 1805 г. до 13 января 1807 г.

Срав. у Вандаля, назв. соч. стр. 111 и след, русского перевода, целую пикантную главу под заглавием «Дипломатическая разведка». Любопытно, что и другие иностранные дипломаты в Петербурге (например, бар. Стединг) и Каннинг в Лондоне (что видно из его разговора с русским послом Алопеусом) сообщают такие же тревожные (но, несомненно, неосновательные) слухи о готовящихся будто бы в Петербурге заговорах и переворотах. Очень возможно, что это были следы интриг и выдумок Савари. Срав. Шиман, назв. соч. стр. 18 русск. перевода.

В 1807 г. и петербургская газета «Гений времен» отзывалась о Наполеоне также с большой резкостью. После 1808 г., когда правительство стало запрещать подобные отзывы, в том же «Гении времен» Н. И. Греч писал уже хвалебные статьи о Наполеоне, что не мешало ему впоследствии (в 1812 г.) опять ругать его без пощады в «Сыне Отечества». Но публика в 1808–1811 гг. к подобным «казенным» похвалам и порицаниям уже относилась с презрением.

В 1809 г. после Эрфурта Александр, убедясь в невозможности удержать австрийцев от опасной для них войны с Наполеоном, в которой сам он формально обязался помогать Наполеону, в порыве откровенности сказал австрийскому послу кн. Шварценбергу: «...Мое положение так странно, что хотя мы с вами стоим на противоположных линиях, однако я не могу не желать вам успеха!..» (Соловьев, стр. 190). Публика же русская в 1809 г. прямо радовалась всякому успеху наших «врагов» австрийцев и всякой неудаче нашего «союзника» Наполеона (Вигель, Записки).

Вигель. Записки, срав. у Шильдера, т. II, стр. 242.

Все о тюнинге авто