Спектакль игроки по гоголю описание. «Игроки», анализ пьесы Гоголя. Главный герой пьесы

Перечитывая «ИГРОКОВ»

Нельзя до конца понять «Игроков» Гоголя, не прочитав «Пиковую даму» Пушкина. И хотя «Пиковая дама» и «Игроки» - о разном, однако перекличка между ними несомненна. Порою кажется, что «Игроки» - это своеобразный ответ Гоголя Пушкину в новой и неожиданной форме и, добавим к тому же, на ином, более приземленном - «социальном» - уровне. Порой Гоголь сам отсылает читателя и зрителя к «Пиковой даме». Помните реплику Утешительного ? «Говорят, пиковая дама всегда продаст , а я не скажу этого».

Куда уж яснее!

А часто ли мы обращаем внимание на эпиграф к «Игрокам»? А ведь он таков: «Дела давно минувших дней». «Преданья старины глубокой».

А ведь это же ПУШКИН!

Уже в одном этом и отсылка к Пушкину, и ирония, а то и сарказм: какие уж тут дела давно минувших дней, ежели вся Россия давно и безповоротно погрузилась в пучину карточного безумия и для нее это «актуалитет»?

Комедия «Игроки» была напечатана впервые в издании «Сочинения Николая Гоголя», 1842 г., том четвертый, в разделе «Драматические отрывки и отдельные сцены». Весь раздел датировался самим Гоголем периодом с 1832 по 1837 г. Окончательная обработка «Игроков» относится к 1842 г., но начата была пьеса несомненна раньше. Посылая ее Прокоповичу, Гоголь писал 29 августа 1842 г. из Германии: «Посылаемую ныне пиесу «Игроки» всилу собрал. Черновые листы так были уже давно и неразборчиво написаны, что дали мне работу страшную разбирать».

Эту первоначальную рукопись «Игроков» Н. С. Тихонравов относил к периоду петербургской жизни Гоголя до 1836 г. В таком случае работу над пьесой Гоголь начал через два года после опубликования «Пиковой дамы».

1842 год - это год выхода в свет «Мертвых душ».

Все близко.

Впрочем, тема карт и сопряженная с нею тема нечистой силы поднималась Гоголем еще ранее - в «Пропавшей грамоте».

Карты, карты, карты… Карточное безумие охватило всю Россию.

„Нигде, — писал кн. П. А. Вяземский в „Старой записной книжке“, — карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты одна из непреложных и неизбежных стихий... Карточная игра в России есть часто оселок и мерило нравственного достоинства человека. «Он приятный игрок» - такая похвала достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в обществе. Примеры упадка умственных сил человека от болезни, от лет не всегда у нас замечаются в разговоре или на различных поприщах человеческой деятельности; но начни игрок забывать козыри, и он скоро возбуждает опасение своих близких и сострадание общества. П. Вяземский. „Старая записная книжка“.

А кто только ни шулерствовал! Взять, к примеру, еще не ставшего министром юстиции Г.Р. Державина, занимавшего исходную позицию на столбовой дороге, и «раскатывавшего» затем проезжавших мимо путников»! Даром что ли на его поимку была отряжена целая команда. Другой же министр юстиции - М.М.Сперанский - был биваем, по преданиям, канделябрами.

Шулерский жаргон прочно вошел и в русский язык: кому не известны такие выражения как «передергивать» или «втирать очки»?

Был создан и «эпос» карточной игры и шулерства, примером чему может служить изданный анонимно в 1826 - 1827 гг. двухтомник «Жизнь игрока , описанная им самим , или Открытые хитрости карточной игры ». Из него, кстати, и почерпнул Гоголь некоторые шулерские приемы, приписав их авторство своим героям. Что ж, это тоже был посыл - подмигивание знатокам и мастерам передергивания карт, а с ними и просто любопытствующим.

Карточное безумие становилось причиной разорений и самоубийств и были рядовым явлением.«… Вся Россия должна застрелиться: всякий или проигрался, или намерен проиграться», - говорит в пьесе Ихарев.

Кстати, что за странная фамилия такая? Просится на ум «Ухарев». Но Ихарев шулер высшей пробы, а посему какое бы то ни было ухарство в его профессии, жестко определяющий характер человека, ему заказано. Может быть, это усеченное от «Жихарев»? А вот и еще одна: «Глов». Тоже явно усеченная, наподобие «Пнина» (Репнина) или «Бецкого» (Трубецкого). Обычно усеченные фамилии представители русской знати давали своим незаконнорожденным детям. Так что же это за фамилия? Первое, что приходит в голову - это У(Глов), Ще(Глов) или даже Же(Глов). Не исключено, что и Костанжо-(Гло)(в). А можно ведь и так: «г. Л-ов», то есть, «господин Л-ов». А это может быть и Львов, и Лобанов-(Ростовский) и много-много кто еще.

Вариант с немецкой фамилией весьма проблематичен. У немцев множество фамилий с окончанием на «-low» (например, хорошо известная отечественному читателю фамилия«Вольцов»). А вот « -glow»? Впрочем, мы рискуем эдак ни до чего не договориться. Остальные же фамилии - Швохнев, Кругель, Утешительный и даже Замухрышкин - вполне традиционны, хотя и несколько нарочиты.

Для чего же тогда наделил Гоголь своих персонажей усеченными фамилиями? Думается, исключительно с целью намекнуть читателю и зрителю на хорошо известные обществу того времени - некую(ие) скандальную(ые) историю(и). Вот и И.Андроников в своем телевизионном эссе о «Маскараде» М.Ю.Лермонтова прямо говорит о некой известной высшему свету истории, которую и положил молодой Лермонтов в основу своего произведения. Правда, ссылается при этом И.Андроников на Н.А.Добролюбова, знать о которой тот мог лишь из десятых рук по пересудам из лакейской.

Потягивать ниточку к актуальности с целью оживления зрительского и читательского внимания - эдакого авторского подмигивания - широко распространенный прием у Гоголя, да и не только у него одного. Похоже, что Николай Васильевич решил намекнуть на некую громкую скандальную историю с участниками, носившими фамилии на « -глов» и «-ихарев». Однако во избежание прямых аналогий «усек» их, превратив усеченное в «маячок» для наводки читательского и зрительского внимания на цель.

Однако приступим, наконец, к главному.

«Игроков» невозможно адекватно понять и оценить вне связи с «Пиковой дамой» Пушкина и вообще с Пушкиным. Сама проблематика и смысл гоголевской пьесы перекликается с «Пиковой дамой». И не только в том смысле, что фабулой и нервом обоих произведений становится карточная игра, хотя и она тоже. Осмелюсь утверждать, что и там и там главной темой становится соприкосновение с миром потусторонним, от которого главные герои стремятся получить вполне посюсторонние блага. Деньги. Вполне допустимо, на наш взгляд, рассматривать оба произведения в качестве своеобразных пародий. «Пиковой дамы» - на «Фауста», «Игроков» - на «Пиковую даму».

И в пушкинском, и в гоголевском случаях речь идет о сознательном занижении уровня рассмотрения вековечных проблем, о совершенно нарочитой пародийности. Не будем углубляться в вопросы многосмысленности и многоуровневости понятия пародии, повторим лишь за В.Ходасевичем, что «Пушкинская пародия всегда столь же глубока, как и то, что ею пародируется». Впрочем, продолжает поэт, «для Пушкина "пародировать" значило найти и выявить в действии возможность комического, счастливого разрешения того же конфликта, который трагически разрешается в произведении первоначальном».

Итак, сделаем допущение, что пушкинский Герман - пародия на гетевского Фауста. Действительно, пошл и Германн, о чем неоднократно пишет автор, пошл и его замысел. Равно как и то, что пошлый помысел Германна и делает его пошлым в сравнении с Фаустом.

Ихарев - это дальнейшее сознательное авторское «понижение градуса», тоже пародийный ракурс. И впрямь, вместо «подсоединения к каналу» неких высших и, добавим от себя, темных сил, как это имеет место в случае с Германном, «тема» Ихарева - это попытка рукотворного создания универсальной «отмычки», дающей герою возможность гарантированно добиваться искомой цели. Так всплывает сугубо пародийная по своей сути тема «Аделаиды Ивановны», по отношению к которой герой выступает в роли «творца» («Пигмалиона»), а его детище в виде всемогущей «Галатеи». Ох, уж эта «Аделаида Ивановна»! Она и пародия-ретрансляция на старуху-графиню («пиковую даму», которую поминает в пьесе Утешительный), и даже на гностическую «софию». Эту мысль высказал писатель и философ В.Карпец.

Как известно, Симон путешествовал как пророк, чудотворец и чародей бойко и громко рекламируя себя на всех углах и выдавая себя ни много ни мало «за бога живаго». Сохранившиеся источники рисуют вполне однозначную картину его личности и его дел. Однажды Симон даже предстал перед императорским двором в Риме и потерпел фиаско, когда пытался осуществить сеанс левитации - проще говоря, «полетать» в присутствии Нерона. Интересно, хотя и далеко от нашей темы, то, что в латинском окружении Симон использовал прозвище Фаустус ("благодатный"). При сопоставлении с его постоянным прозвищем "Чародей" и тем фактом, что его сопровождала какая-то проститутка, выдаваемая за «софию», - Елена, провозглашенная им возрожденной Еленой Троянской, ясно показывает, что мыв данном случае мы имеем дело с одним из источников легенды раннего Возрождения о Фаусте. Несомненно, некоторые поклонники произведений Марлоу и Гете подозревают, что их герой - потомок гностических сектантов и что прекрасная Елена, вызванная его искусством, была однажды падшей Мыслью Бога, через которую было спасено пробужденное человечество.

Итак, «Аделаида Ивановна».

Важно подчеркнуть, что «Аделаида Ивановна» - это не название (колоды карт), а ИМЯ, о чем прямо говорит ее «творец-пигмалион» Ихарев. «Стоит того, чтобы назвать ее именем», - вторит ему изучающий колоду немецЪ Кругель.

Назови он ее просто «Аделаида», выглядело бы все холодно и несколько высокопарно. Аделаи́да —Adelaide (фр. Adélaïde ), как известно, французский вариант древнегерманского имени Адельгейда (Adalheid, Adelheid, Adelheidis), в котором два корня: adal (благородный, знатный) и heid (вид, род, образ). Таким образом, имя Адельгейда означает не что иное, как «благородная видом», «благородная происхождением» или же просто «благородство». Кстати, именами Аделаида и Адельгейда Гоголь наделил еще и своих героин в 8-й главе первого тома «Мертвых душ».

А вот добавление отчества да еще такого как «Ивановна» свидетельствует о сугубо уважительном отношении к ней со стороны ее «творца» и придает «творению», вернее, «твари» Ихарева массу дополнительных черт и оттенков. В частности, добавление отчества да еще такого как «Ивановна» сообщает имени сей «галатеи» качество чего-то родственного, доверительного, некую интимную ноту и понижает высокий и холодный градус этого имени. Впрочем, «онтологический статус» «Аделаида Ивановны» невысок. «Почти полгода трудов. Я две недели после того не мог на солнечный свет смотреть. Доктор опасался воспаленья в глазах», - говорит утративший бдительность Ихарев. Да, виртуозная работа, возможно даже в своем роде совершенство, но все же «от мира сего». Рукодельная «отмычка», не более.

И еще один момент, также отсылающий - и вновь пародийно, иронически! - к немецкой мистике: немецкость имени. Не даром же Утешительный говорит об этом усмехаясь: «Слышь, Швохнев, ведь это совершенно новая идея, назвать колоду карт Аделаидой Ивановной. Я нахожу даже, это очень остроумно».

Швохнев. Прекрасно: Аделаида Ивановна! очень хорошо…

Утешительный. Аделаида Ивановна. Немка даже! Слышь, Кругель, это тебе жена.

Немка! Не-здешняя. Из чужих пределов явившаяся. «Пиковая дама» тоже ведь была плодом и творением графа Сен-Жермена! Он ведь тоже был «немецЪ»! И вместе с тем детище русского игрока, «обрусевшая», как Германн и Кругель.

И вместе с тем в образе «Аделаиды Ивановны» звучит тема некой инфернальности, «причастности великих тайн». Впрочем, в русской литературе - от Пушкина до М.Булгакова - «немецЪ» всегда проводник некой «инфернальной идеи». Помните?

«Вы - немец? - осведомился Бездомный.

Я-то?.. - Переспросил профессор и вдруг задумался. - Да, пожалуй, немец... - сказал он».

А как обращается гоголевский Вакула к своему мохнорылому «оппоненту», которог он перед тем нарисовал в церкви? „А, вот каким голосом запел, немец проклятый ! теперь я знаю, что делать. Вези меня сей же час на себе! слышишь, неси как птица!»

Тема «обрусевшего немца» тоже довольно любопытна: не было бы «обрусения» Германа, Кругеля и «Аделаиды Ивановны», не было бы и того, что формально роднило русского читателя с этими героями, и тогда получалась бы «чисто немецкая история о продаже души дьяволу» - чисто ВНЕШНЯЯ по отношению к русской душе история.

Что ж поговорим о «высших тайнах» в «Игроках».

И здесь по сравнению с «Пиковой дамой» та же пародийность и то же сознательное понижение градуса.

«Высшие тайны»

«Вам знакомы высшие тайны», - говорит Ихареву Утешительный. И что же это за «высшие тайны» и в чем же заключается исследование « глубин познаний»?

Со слов Ихарева выясняется, что речь идет лишь об игорной практике - «ремесле», «технике»), но отнюдь не мистическом проникновении в «тайны бытия», в отличие от «Пиковой дамы». «Это уже с самых юных лет было моим стремлением. Еще в школе во время профессорских лекций я уже под скамьей держал банк моим товарищам», - признается Ихарев. О том же говорит и Швохнев, рассказавший об одиннадцатилетнем вундеркинде, мастерски передергивающем карты («это превосходит всякое описанье»). Так что все «высшие тайны» в «Игроках» сугубо рукотворны и не являются таковыми. Не то в «Пиковой даме»! Так что и здесь снижение уровня «тайн бытия», что было несомненно изначальной задачей Гоголя и проявлением скрытой полемики с Пушкиным. Впрочем, это истинно гоголевский ракурс видения проблемы: речь не идет о «подсоединении к каналу» «высших темных сил», а чем-то гораздо более «низком». Это мелкие бесы играют и разыгрывают спектакли в своем кругу, вовлекая в него соблазнившихся о деньгах.

Шулерская «техника и технология» побивают «мистику», «убивая» «Аделаиду Ивановну» совершенно посюсторонним способом - путем розыгрыша неких ролевых комбинаций. И еще лукавый лжет даже тогда, когда по видимости говорит «правду» - вспомним рассказы о том, как удается «бригаде Утешительного» подсунуть игрокам крапленые колоды карт или когда тот сообщает Ихареву о новом уровне разделении шулерского труда и раскрытию ключа рисунка обратной стороны карт, как одному из его проявлений. «Это то, что называется в политической экономии распределение работ», - говорит Утешительный Ихареву. В общем, решительно никакой мистики (в отличие от «Пиковой дамы») - сплошная технология.

Кстати, «бригады» шулеров - это тоже давняя традиция, известнаяв России еще с екатерининских времен. Раскрываем М.И. Пыляева и читаем: „По словам современников, в последние годы царствования Екатерины II карточная игра усилилась до колоссальных размеров; дворяне только и делали, что сидели за картами... Составлялись кампании обыграть кого-нибудь наверняка; поддерживать себя карточною игрою нисколько не считалось предосудительным“ (см. М. И. Пыляев. „Старое житье. Очерки и рассказы“, СПб., 1892. Статья „Азартные игры встарину“, стр.30).

В определенном смысле Ихарев и «аналог» Германна, и одновременно приземленная пародия на него. Персона с теми же самыми мечтами и идеалами.

Здесь нужно сделать еще одно замечание: ни один герой, за исключением простодушного лакея Ихарева Гаврюшки, не имеет своего лица. У всех у них личины. Даже у трактирного слуги Алексея, служащего всем господам и снабжающего их к своей выгоде сведениями друг о друге, т.е. продавая и перепродавая своих благодетелей.

Игра в «Игроках» идет двойная, а то и тройная.

«Священные обязанности»

Тема игры как лжи обретает у Гоголя еще одно важное измерение. Помните диалог Утешительного и Швохнева по поводу «священных обязанностей»?

Утешительный. Не могу, не могу! Если дело коснется обязанностей или долга, я уж ничего не помню. Я обыкновенно вперед уж объявляю: господа, если будет о чем подобном толк, извините, увлекусь, право увлекусь. Точно хмель какой-то, а желчь так и кипит, так и кипит.

Швохнев. Ну, зарапортовался! Горяч необыкновенно: еще первые два слова можно понять из того, что он говорит, а уж дальше ничего не поймешь.

Ихарев (про себя). Ну, нет, приятель! Знаем мы тех людей, которые увлекаются и горячатся при слове обязанность. У тебя, может быть, и кипит желчь, да только не в этом случае. (Вслух). А что, господа, покамест спор о священных обязанностях, не засесть ли нам в банчик?

А теперь восстановим в памяти спор между тем же Утешительным и Кругелем относительного того, ВЕСЬ человек принадлежит обществу или НЕ ВЕСЬ?

Утешительный. Так, но человек принадлежит обществу.

Кругель. Принадлежит, но не весь.

Утешительный. Нет, весь.

Кругель. Нет, не весь.

Утешительный. Нет, весь.

Кругель. Нет, не весь.

Утешительный. Нет, весь!

Швохнев (Утешительному). Не спорь, брат, ты неправ.

Утешительный (горячась). Нет, я докажу. Это обязанность… Это, это, это… это долг! это, это, это…

Любопытно, что даже в этом глуме чувствуется «национальная» нотка: русский Утешительный говорит о полном растворении человека в обществе, а немец Кругель отстаивает за человеком право не некую сферу приватности.

В сущности диалог это двойной, если не тройной глум. Во-первых, это подначивание предполагаемого карточного шулера (Ихарева) и попытка разговорить его и «войти к нему в доверенность», во-вторых, пародирование самих себя, а в-третьих, откровенная издевка всей «карточной России» над официальной идеологией СЛУЖЕНИЯ, которую старался внедрить в русское общество Николай, подававший ему великолепный личный пример.

И действительно: тихо берут взятки, живя своей обособленной жизнью чиновники, оперирует виртуальной реальностью, предвосхищая аферы с «материей жизни» века грядущего Чичиков, шулерствует высший и средний класс, а сверху ему говорят о каких-то «священных обязанностях». Какие-такие еще обязанности да к тому же еще и «священные»?

Такое глумление, отмечаемое Гоголем, не могло расцениваться им как трагедию общества - залог его деградации и саморазрушения. Так автор пьесы добавляет своему произведению - чисто по-гоголевски - социальное измерение, которого лишена «Пиковая дама».

Однако постоянно, пусть лишь намеком, в «Игроках» идет отсылка к «Пиковой даме». Взять хотя бы реплику Утешительного относительно «вооруженности против судьбы». Само словосочетание выглядит парадоксально и противоречиво. В этом можно было бы усмотреть характерная для героев Гоголя манера выражаться вычурно, если бы не пушкинский Германн с его железной волей: «Я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее».

А вот что говорит Утешительный Лже-Глову (старшему): «Я сам играл, играл сильно. Но, благодарю судьбу, бросил навсегда, не потому, чтобы проигрался, или был вооружен против судьбы» .

Германн не устоял перед искушением и продав душу дьяволу, тотчас же пал жертвой «тайной недоброжелательности». Утешительный же, изображая «победившего судьбу», оказывается в выигрыше. Но разве можно победить СУДЬБУ, если понимать ее в качестве чего-то неотвратимого? И опять гоголевская насмешка над пушкинским героем.

А вот и еще. «Утешительный (продолжая метать). Помнишь, Швохнев, свою брюнетку, что называл ты пиковой дамой. Где-то она теперь, сердечная. Чай, пустилась во все тяжкие. Кругель! твоя убита! (Ихареву) и твоя убита! Швохнев, твоя также убита; гусар также лопнул».

Так и хочется добавить: «Шептала в разгаре азарта»! Впрочем, это уже не у Пушкина, а у Модеста Ильича Чайковского.

И опять отсылка к «Пиковой даме»! И не просто к произведению, но главной теме: «борьбе с судьбою». И снова гоголевская ирония, а то и сарказм: «бригадный метод» шулерства побивает даже «тайную недоброжелательность», становясь ВЫШЕ самой СУДЬБЫ или, скажем иначе, самой судьбою, вмешиваясь в ее «естественное течение»!

И еще один отсыл к «Пиковой даме»:

Утешительный. Ого, го, гусар! на сто тысяч! Каков, а? А глазки-то, глазки? Замечаешь, Швохнев, как у него глазки горят? Барклай-де-Тольевское что-то видно . Вот он героизм! … Лопнул гусар!

Помнится, Германн выглядел «сбоку» сущим Наполеоном, пугая «своим пошлым лицом» и пленяя одновременно воображение Лизаветы Ивановны, а Лже-Глов (младший) - по дерзости и отваге - был натуральный Барклай-де-Толли! А если учесть, что весь этот «героизм» и ухарство - сплошной спектакль, разыгрываемый для Ихарева, то ирония и пародирование получаются у Гоголя двойными, а то и тройными. Германн повышал ставки и выигрывал, а Лже-Глов - «лопался».

Казалось бы, гоголевский сюжет предельно «обмирщен», целиком «посюсторонен», ан, нет! Инфернальность, правда, более низкого, нежели у Пушкина, уровня и характера рвется наружу в репликах Ихарева, осознающего, - не сразу и не вдруг - дьявольскую игру, жертвой которой он стал.

И тут начинается серия «чертыханий», до которых столь охоч был Николай Васильевич. Правда, здесь они к месту, поскольку указывают на истинного хозяина ситуациии.

Глов. Какой чорт долг! Получишь ты долг! Разве ты не чувствуешь, что в дураках и проведен, как пошлый пень .

Глов. Старик-то? Во-первых, он и не отец, да и чорт ли и будут от него дети! А во-вторых, тоже не Глов, а Крыницын, да и не Михал Александрович, а Иван Климыч, из их же компании.

Ихарев (отчаянно). Да ты кто? чорт ты, говори, кто ты?

И далее: Чорт возьми! Такая уж надувательная земля! Только и лезет тому счастье, кто глуп, как бревно, ничего не смыслит, ни о чем не думает, ничего не делает, а играет только по грошу в бостон подержанными картами!

Ихарев (в ярости). Чорт побери Аделаиду Ивановну! (Схватывает Аделаиду)

«Но только какой дьявольский обман!»

Да. Мелкие бесы сделали свое дело, «кинув» Ихарева. «На сякого мудреца довольно простоты». И никакой запредельной мистики. По Гоголю, современная жизнь - это «бесовщина в шаговой доступности».

Надо сказать, что в прекрасном, на мой взгляд, фильме П.Чухрая«Русская игра» (2007), снятого по пьесе Гоголя, тема мелких бесов, перед которыми оказывается безсильным матерый игрок («катала»), прозвучала совершенно замечательно, выразившись в нечеловеческой пластике С. Маковецкого, С. Гармаша и А. Мерзликина, подчеркиваемой нелепыми фраками.

И вспомним: «Игроки» увидели свет в 1842 году - вместе с Первым томом «Мертвых душ», в которой тема чорта (Чичикова) и оперирования «незримыми» (виртуальными) сущностями (в виде мертвых душ и соответствующих им ассигнаций) звучала уже во весь голос. Глядя на сегодняшний мир с его фьючерсами, ипотеками и кредитами можно сказать, что Гоголь оказался пророком: мнимость и эфемерность правит миром.

…Мчатся тучи, вьются тучи;

Мутно небо, ночь мутна...

И трагически звучал голос Гоголя, вложивший свою тревогу в уста Князя из второго тома «Мертвых душ»: «…пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управленья, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия; все оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность. И никакой правитель, - хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он в действиях дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников... »

…Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам...

А сверху с властного Олимпа - голос Императора о СЛУЖЕНИИ…

«Не успел он докончить последних слов, как все чудища выскалили зубы и подняли такой смех, что у деда на душе захолонуло».

Это прежний Гоголь мог смеяться над нечистой силой, осознавая ее безсилие.

«Что вы, Иродово племя, задумали смеяться, что ли, надо мною? Если не отдадите сей же час моей козацкой шапки, то будь я католик, когда не переворочу свиных рыл ваших на затылок!»

Поздний Гоголь смотрел на сложившееся положение вещей куда пессимистичнее.
Россия покидала мир Пушкина и погружалась в мир Гоголя.

Нашумевший спектакль Игроки в театре Ермоловой – это оригинальная постановка знаменитого режиссера и актера Олега Меньшикова по одноименному произведению Н.В. Гоголя. Олег Евгеньевич славится не только блестящей актерской работой в театре и кино, но также он является талантливым театральным режиссером, давно заслужившим признание и любовь публики.

Сюжет "Игроков"

В основе сюжета лежит увлекательная история о мошенниках. Да, у Гоголя в произведении веселого было мало, но именно став комедией, «Игроки» преобразились. При этом все события гоголевской пьесы развиваются в его родных местах – на Украине. Потому-то у всех героев спектакля реплики с характерным украинским говором, что придает им особенный и неповторимый колорит. В самом начале спектакля сам трактирный слуга просит всех зрителей отключить мобильные телефоны.

Главный персонаж – карточный шулер Ихарев. Он появляется и интересуется у слуги здешними постояльцами. Ихарев не знает, что в трактире полно местных мошенников, которые вскоре одурачат заезжего афериста.

Роль шулера Ихарева блестяще исполняет Александр Усов. Герой в исполнении Олега Меньшикова – Утешительный, который является мастером ловких игровых комбинаций. Именно Утешительный и его команда закручивают главную интригу комичного спектакля. Они своей хитрой игрой обводят вокруг пальца главного героя. Все великие махинаторы могут им позавидовать. Ихарев же слишком молодой и неопытный, поэтому не смог вовремя заметить согласованные действия Утешительного и его друзей по ходу игры.

Зрителей ждут невероятно уморительные диалоги, разнообразные курьезные моменты, зажигательная актерская игра. Публика будет в восторге, ведь на сцене царит неподдельное веселье. Но чтобы своими глазами увидеть все уловки махинаторов, необходимо купить билет на спектакль Игроки. Но нужно поторопиться, ведь билеты на «Игроки» разлетаются с огромной скоростью. После просмотра комедии равнодушных зрителей в зале не останется. Некоторых эта история рассмешит, других заставит задуматься. Но все зрители согласятся, что произведение русского классика сохраняет актуальность и по сей день. В нашем современном обществе есть те же, кого в свое время высмеивал Гоголь.

"Ермоловские Игроки"

Известную комедию Гоголя «Игроки» показывали на многих театральных сценах, но именно в постановке режиссера театра Ермоловой она засияла новыми яркими красками. Многие благодарные зрители считают, что спектакль получился искрометным, ироничным, озорным, очень смешным и дерзким, поэтому ни один человек в зале не останется равнодушным.

В целом эта постановка получилась очень динамичная и эмоциональная, ведь только здесь зрителей ждут

водевильный каскад,
живая музыка,
народное пение.

Николай Васильевич Гоголь

Дела давно минувших дней

Комната в городском трактире.

ЯВЛЕНИЕ I.

Ихарев входит в сопровождении трактирного слуги Алексея и своего собственного Гаврюшки.

Алексей. Пожалуйте-с, пожалуйте! Вот-с покойчик! уж самый покойный, и шуму нет вовсе.

Ихарев. Шума нет, да чай конного войска вдоволь, скакунов?

Алексей. То-есть изволите говорить насчет блох? уж будьте покойны. Если блоха, или клоп укусит, уж это наша ответственность: уж с тем стоим.

Ихарев . (Гаврюшке). Ступай выносить из коляски. (Гаврюшка уходит. Алексею). Тебя как зовут?

Алексей. Алексей-с.

Ихарев. Ну, послушай (значительно) , рассказывай, кто у вас живет?

Алексей. Да живут теперь много; все номера почти заняты.

Ихарев. Кто же именно?

Алексей. Швохнев Петр Петрович, Кругель полковник, Степан Иванович Утешительный.

Ихарев. Играют?

Алексей. Да вот уж шесть ночей сряду играют.

Ихарев. Пара целковиков! (Сует ему в руку).

Алексей (кланяясь). Покорнейше благодарю.

Ихарев. После еще будет.

Алексей. Покорнейше-с благодарю.

Ихарев. Между собой играют?

Алексей. Нет, недавно обыграли поручика Артуновского, у князя Шенькина выиграли тридцать шесть тысяч.

Ихарев. Вот тебе еще красная бумажка! А если послужишь честно, еще получишь. Признайся, карты ты покупал?

Алексей. Нет-с, они сами брали вместе.

Ихарев. Да у кого?

Алексей. Да у здешнего купца Вахрамейкина.

Ихарев. Врешь, врешь, плут.

Алексей. Ей-богу.

Ихарев. Хорошо. Мы с тобой потолкуем ужо. (Гаврюшка вносит шкатулку). Ставь ее здесь. Теперь ступайте, приготовьте мне умыться и побриться.

Слуги уходят.

ЯВЛЕНИЕ II.

Ихарев (один, отпирает шкатулку, всю наполненную карточными колодами) .

Каков вид, а? Каждая дюжина золотая. Потом, трудом досталась всякая. Легко сказать, до сих пор рябит в глазах проклятый крап. Но ведь зато, ведь это тот же капитал. Детям можно оставить в наследство! Вот она, заповедная колодишка – просто перл! За то ж ей и имя дано: да, Аделаида Ивановна. Послужи-ка ты мне, душенька, так, как послужила сестрица твоя, выиграй мне также восемьдесят тысяч, так я тебе, приехавши в деревню, мраморный памятник поставлю. В Москве закажу. (Услышав шум, поспешно закрывает шкатулку).

ЯВЛЕНИЕ III.

Алексей и Гаврюшка (несут лоханку, рукомойник и полотенце) .

Ихарев. Что эти господа где теперь? Дома?

Алексей. Да-с, они теперь в общей зале.

Ихарев. Пойду взглянуть на них, что за народ (уходит) .

ЯВЛЕНИЕ IV.

Алексей и Гаврюшка .

Алексей. Что, издалека едете?

Гаврюшка. А из Рязани.

Алексей. А сами тамошней губернии?

Гаврюшка. Нет, сами из Смоленской.

Алексей. Так-с. Так поместье, выходит, в Смоленской губернии?

Гаврюшка. Нет, не в Смоленской. В Смоленской 100 душ, да в Калужской восемьдесят.

Алексей. Понимаю, в двух то-есть губерниях.

Гаврюшка. Да, в двух губерниях. У нас одной дворни: Игнатий буфетчик, Павлушка, который прежде с барином ездил, Герасим лакей, Иван тоже опять лакей, Иван псарь, Иван опять музыкант, потом повар Григорий, повар Семен, Варух садовник, Дементий кучер, вот как у нас.

ЯВЛЕНИЕ V.

Те же , Кругель , Швохнев (осторожно входя) .

Кругель. Право, я боюсь, чтоб он нас не застал здесь.

Швохнев. Ничего, Степан Иванович его удержит. (Алексею). Ступай, брат, тебя зовут! (Алексей уходит. Швохнев, подходя поспешно к Гаврюшке). Откуда барин?

Гаврюшка. Да теперь из Рязани.

Швохнев. Помещик?

Гаврюшка. Помещик.

Швохнев. Играет?

Гаврюшка. Играет.

Швохнев. Вот тебе красуля. (Дает ему бумажку). Рассказывай всё!

Гаврюшка. Да вы не скажете барину?

Оба. Ни, ни, не бойся!

Швохнев. Что, как он теперь, в выигрыше? а?

Гаврюшка. Да вы полковника Чеботарева не знаете?

Швохнев. Нет, а что?

Гаврюшка. Недели три тому назад мы его обыграли на восемьдесят тысяч деньгами, да коляску варшавскую, да шкатулку, да ковер, да золотые эполеты одной выжиги дали на шестьсот рублей.

Швохнев (взглянув на Кругеля значительно). А? Восемьдесят тысяч! (Кругель покачал головою.) Думаешь, нечисто? Это мы сейчас узнаем. (Гаврюшке). Послушай, когда барин остается дома один, что делает?

Гаврюшка. Да как что делает? Известно, что делает. Он уж барин, так держит себя хорошо: он ничего не делает.

Швохнев. Врешь, чай карт из рук не выпускает.

Гаврюшка. Не могу знать, я с барином всего две недели. С ним прежде всё Павлушка ездил. У нас тоже есть Герасим лакей, опять Иван лакей, Иван псарь, Иван музыкант, Дементий кучер, да намедни из деревни одного взяли.

Швохнев (Кругелю). Думаешь, шулер?

Кругель. И очень может быть.

Швохнев. А попробовать всё-таки попробуем.

Оба убегают.

ЯВЛЕНИЕ VI.

Гаврюшка (один) .

Проворные господа! а за бумажку спасибо. Будет Матрене на чепец, да пострельчонкам тоже по прянику. Эх, люблю походную жисть! Уж всегда что-нибудь приобретешь: барин пошлет купить чего-нибудь – всё уж с рубля гривенничек положишь себе в карман. Как подумаешь, что за житье господам на свете! куда хошь катай! В Смоленске наскучило, поехал в Рязань, не захотел в Рязани – в Казань. В Казань не захотел, валяй под самый Ярослав. Вот только до сих пор не знаю, который из городов будет партикулярней, Рязань или Казань? Казань будет потому партикулярней, что в Казани…

ЯВЛЕНИЕ VII.

Ихарев , Гаврюшка , потом Алексей .

Ихарев. В них нет ничего особенного, как мне кажется. А впрочем… Эх, хотелось бы мне их обчистить! Господи боже, как бы хотелось! Как подумаешь, право, сердце бьется. (Берет щетку, мыло, садится перед зеркалом и начинает бриться). Просто рука дрожит, никак не могу бриться.

Входит Алексей.

Алексей. Не прикажете ли чего покушать?

Ихарев. Как же, как же. Принеси закуску на четыре человека. Икры, семги, бутылки четыре вина. Да накорми сейчас его (указывая на Гаврюшку) .

Алексей (Гаврюшке). Пожалуйте в кухню, там для вас приготовлено.

Гаврюшка уходит.

Ихарев (продолжая бриться). Послушай! Много они тебе дали?

Алексей. Кто-с?

Ихарев. Ну, да уж не изворачивайся, говори!

Алексей. Да-с, за прислугу пожаловали.

Ихарев. Сколько? пятьдесят рублей?

Алексей. Да-с, пятьдесят рублей дали.

Ихарев. А от меня не пятьдесят, а вон видишь на столе лежит сторублевая бумажка, возьми ее, что боишься, не укусит. От тебя не потребуется больше ничего, как только честности, понимаешь? Карты пусть будут у Вахрамейкина или у другого купца, это не мое дело, а вот тебе в придачу от меня дюжину. (Дает ему запечатанную дюжину). Понимаешь?

Алексей. Да уж как не понять? Извольте положиться, это уж наше дело.

Ихарев. Да карты спрячь хорошенько, чтоб как-нибудь тебя не ощупали, или не увидели. (Кладет щетку и мыло и вытирается полотенцем. Алексей уходит). Хорошо бы было и очень бы хорошо. А уж как, признаюсь, хочется поддеть их.

ЯВЛЕНИЕ VIII.

Швохнев , Кругель и Степан Иванович Утешительный входят с поклонами .

Ихарев (с поклоном к ним навстречу). Прошу простить. Комната, как видите, не красна углами: четыре стула всего.

Утешительный. Приветливые ласки хозяина дороже всяких удобств.

Швохнев. Не с комнатой жить, а с добрыми людьми.

Гоголь много раз касался темы карточной игры в своих произведениях. Карточная игра входит в характеристику Хлестакова в «Ревизоре» и двух чиновников в «Утре делового человека». О подобранной колоде говорится в «Мертвых душах». Ноздрев, подобно Ихареву, трудится над «подбиранием из нескольких десятков дюжин карт одной талии, но самой меткой, на которую можно было бы понадеяться, как на вернейшего друга» (глава X).
«Игроки» были поставлены в Москве 5 февраля 1843 г., в бенефис Щепкина, в один вечер с «Женитьбой», несмотря на совет Гоголя приберечь «Игроков» для следующего бенефиса. Щепкин играл Утешительного; в роли Замухрышкина выступил Пров Садовский. В Петербурге «Игроки» шли позднее, 26 апреля 1843 г. Главные роли исполняли Мартынов (Ихарев), Сосницкий (Утешительный) и П А. Каратыгин (Замухрышкин). Сценический текст был сильно искажен цензурой; уничтожены были все упоминания о «гусарах» и «гусарстве», выброшены были слова Замухрышкина о том, что «взятки берут и те, которые повыше» и т. д.

В Петербурге «Игроки» приняты были холодно, что Белинский объяснял неразвитостью постоянных посетителей Александрийского театра «Это произведение, – писал Белинский, – по своей глубокой истине, по творческой концепции, художественной отделке характеров, по выдержанности в целом и в подробностях не могли иметь никакого смысла и интереса для большей части публики Александрийского театра».
В записной книжке Гоголя 1841-1842 гг. мы находим список карточных терминов, заготовленных, очевидно, для «Игроков». Уже во время печатания пьесы он дополнил ее еще одной карточной фразой, которую сообщил Прокоповичу в письме 26 ноября 1842 г. из Германии: «Руте, решительно руте! Просто карта фоска!» «Эту фразу включи непременно, – писал он. – Она настоящая армейская и в своем роде не без достоинства».

Виссарион Белинский

ИГРОКИ

Оригинальная комедия в одном действии, соч. Гоголя

Драматические опыты Гоголя представляют собою какое-то исключительное явление в русской литературе. Если не принимать в соображение комедии Фонвизина, бывшие в свое время исключительным явлением, и «Горе от ума», тоже бывшее исключительным явлением в свое время, - драматические опыты Гоголя среди драматической русской поэзии с 1835 года до настоящей минуты - это Чимборазо среди низменных, болотистых мест, зеленый и роскошный оазис среди песчаных степей Африки. После повестей Гоголя с удовольствием читаются повести и некоторых других писателей; но после драматических пьес Гоголя ничего нельзя ни читать, ни смотреть на театре.

И между тем только один «Ревизор» имел огромный успех, а «Женитьба» и «Игроки» были приняты или холодно, или даже с неприязнию. Не трудно угадать причину этого явления: литература наша хотя и медленно, но все же идет вперед, а театр давно уже остановился на одном месте. Публика читающая и публика театральная - это две совершенно различные публики, ибо театр посещает и такие люди, которые ничего не читают и лишены всякого образования. У Александрынского театра своя публика, с собственною физиономиею, с особенными понятиями, требованиями, взглядом на вещи. Успех пьесы состоит в вызове автора, и, в этом отношении, не успевают только или уж чересчур бессмысленные и скучные пьесы, или уж слишком высокие создания искусства. Следовательно, ничего нет легче, как быть вызванным в Александрынском театре, - и действительно, там вызовы и громки и многократны: почти каждое представление вызывают автора, а иного по два, по три, по пяти и по десяти раз. Из этого видно, какие патриархальные нравы царствуют в большей части публики Александрынского театра! За границею вызов бывает наградою подвига и признаком неожиданно великого успеха, - то же, что триумф для римского полководца.

В Александрынском театре вызов означает страсть пошуметь и покричать на свои деньги - чтоб не даром они пропадали; к этому надо еще прибавить способность восхищаться всяким вздором и простодушное неумение сортировать по степени достоинства однородные вещи. Отсюда происходит и страсть вызывать актеров. Иного вызовут десять раз, и уж редкого не вызовут ни разу. Вызывают актеров не по одному разу и в Михайловском театре, но очень редко, как и следует, - именно в тех только случаях, когда артист, как говорится, превзойдет самого себя. В Михайловском театре тоже аплодируют, кричат «браво» и в остроумных пьесах выражают свой восторг смехом; но все бывает там кстати, именно тогда только, когда нужно, и во всем присутствует благородная умеренность - признак образованности и уважения к собственному достоинству человека. Кого легко рассмешить, тому непонятна истинная острота, истинный комизм.

Пьесы, восхищающие большую часть публики Александрынского театра разделяются на поэтические и комические. Первые из них - или переводы чудовищных немецких драм, составленных из сентиментальности, пошлых эффектов и ложных положений, - или самородные произведения, в которых надутою фразеологиею и бездушными возгласами унижаются почтенные исторические имена; песни и пляски, кстати и некстати доставляющие случай любимой актрисе пропеть или проплясать, и сцены сумасшествия составляют необходимое условие драм этого рода, возбуждают крики восторга, бешенство рукоплесканий. Пьесы комические всегда - или переводы, или переделки французских водевилей. Эти пьесы совершенно убили на русском театре и сценическое искусство и драматический вкус. Водевиль есть легкое, грациозное дитя общественной жизни во Франции: там он имеет смысл и достоинство; там он видит для себя богатые материалы в ежедневной жизни, в домашнем быту.

К нашей русской жизни, к нашему русскому быту водевиль идет, как санная езда и овчинные шубы к жителям Неаполя. И потому переводный водевиль еще имеет смысл на русской сцене, как любопытное зрелище домашней жизни чужого народа; но переделанный, переложенный на русские нравы, или, лучше сказать, на русские имена, водевиль есть чудовище бессмыслицы и нелепости. Содержание его, завязка и развязка, словом - баснь (fable), взяты из чуждой нам жизни, а между тем большая часть публики Александрынского театра уверена, что действие происходит в России, потому что действующие лица называются Иванами Кузьмичами и Степанидами Ильинишнами. Грубый каламбур, плоская острота, плохой куплет - дополняют очарование. Какое же тут может быть драматическое искусство? Оно может развиваться только на почве родного быта, служа зеркалом действительности своего народа. Но эти незаконные водевили не требуют ни естественности, ни характеров, ни истины; а между тем они служат прототипом и нормою драматической литературы для публики Александрынского театра. Артисты его (между которыми есть люди с яркими дарованиями и замечательными способностями), не имея ролей, выражающих взятые из действительности и творчески обработанные характеры, не имеют нужды изучать ни окружающей их действительности, которую они призваны воспроизводить, ни своего искусства, которому они призваны служить.

Не играя пьес, проникнутых внутренним единством, они не могут сделать привычки к единству и целостности (ensemble) хода представления, и каждый из них старается фигурировать перед толпою от своего лица, не думая о пьесе и о своих товарищах. Мы несправедливы были бы по крайней мере к некоторым из них, если б стали отрицать в них всякий порыв к истинному искусству; но против течения плыть нельзя, и, видя холодность и скуку толпы, они поневоле принимаются за ложную манеру ради рукоплесканий и вызовов. И вот когда им случится играть пьесу, созданную высоким талантом из элементов чисто русской жизни, - они делаются похожими на иностранцев, которые хорошо изучили нравы и язык чуждого им народа, но которые все-таки не в своей сфере и не могут скрыть подделки. Такова участь пьес Гоголя. Чтоб наслаждаться ими, надо сперва понимать их, а чтоб понимать их, нужны вкус, образованность, эстетический такт, верный и тонкий слух, который уловит всякое характеристическое слово, поймает на лету всякий намек актера. Одно уже то, что лица в пьесах Гоголя - люди, а не марионетки, характеры, выхваченные из тайника русской жизни, - одно уже это делает их скучными для большей части публики Александрынского театра. Сверх того, в пьесах Гоголя нет этого пошлого, избитого содержания, которое начинается пря ничною любовью, а оканчивается законным браком; но вместо этого в них развиваются такие события, которые могут быть, а не такие, каких не бывает и какие не могут быть. Простота и естественность недоступны для толпы.

У героев «Игроков» не только нет ощущения аморальною характера своих действий, но они полностью оправдывают их. «Еще поутру было только восемьдесят тысяч, а к вечеру уже двести. А? Ведь это для иного век службы, трудов, цена вечных сидений, лишений, здоровья. А тут в несколько часов, в несколько минут - владетельный принц!» Плутовство и обман Ихарев считает верным средством для того, чтобы стать просвещенным человеком, «споспешествовать» образованию. Мошенничество он считает истинным путем для того, чтобы стать «с веком наравне». «Теперь вот я обеспечен. Теперь время у меня свободно. Могу заняться тем, что споспешествует к образованию... Могу одеться по столичному образцу, могу стать наравне с другими, исполнить долг просвещенного человека».

Тот способ жизни, которым пользуется Ихарев, он считает подлинным достижением человеческой мудрости. Чему о и обязан своими успехами? - спрашивает себя Ихарев. «Именно тому, что называют плутовством. И вздор, вовсе не плутовство. Плутом можно сделаться в одну минуту, а ведь тут практика, изученье. Ну, положим - плутовство. Да ведь необходимая вещь: что ж можно без него сделать?.. В свете нужна тонкость. Я смотрю на жизнь совершенно с другой точки.

Исповедуя мошенничество как самый совершенный способ жизни, главный герой «Игроков» Ихарев сам оказывается жестоко обманутым. Ловко надувая других, он, в свою очередь, становится жертвой тонкого, виртуозного плутовства. Комизм положения усиливается тем, что «шулер первой степени» Ихарев страстно негодует по поводу аморальности тех, которые обманывают «доверие и честность добродушных людей», «Ведь существуют же к стыду и поношенью человека эдакие мошенники». Комическое впечатление производит горькая скорбь Ихарева по поводу того, что его упорный и терпеливый труд пошел прахом. «Хитри после этого! Употребляй тонкость ума! Изощряй, изыскивай средства!.. Черт побери, не стоит просто ни благородного рвенья, ни трудов».

На протяжении одного действия писатель сумел очертить ряд образов, дать им яркую характеристику. В своем живом, индивидуальном облике предстает не только Ихарев - этот вдохновенный философ мошенничества, но и Утешительный, проповедующий с целью обмана идеи дружбы, долга и обязанностей, но и Кругель, методичный, пунктуальный исполнитель предначертаний Утешительного. Исключительно выразительны и те образы, которые «сыграны» участниками обмана Ихарева - Глов старший, Глов-младший, чиновник из приказа Заму хрипи кип. Это отнюдь не условные фигуры, а реальные типы, метко схваченные в своих характерных особенностях.

Темой обманутого обманщика «Игроки» в известной мере перекликаются с - «Ревизором», с образом городничего. Некоторые параллели здесь напрашиваются сами собой. Это оттеняет тот факт, что для Гоголя не существовало какого-либо принципиального деления на большую и малую драматургию, и в той и в другой он выражал значительные замыслы и образы, опираясь на глубокое знание жизни.

Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Главный герой пьесы Гоголя «Игроки» Ихарев . И в закладках появилось готовое сочинение.

Все о тюнинге авто

Спектакль игроки по гоголю описание. «Игроки», анализ пьесы Гоголя. Главный герой пьесы

Сюжет "Игроков"

"Ермоловские Игроки"